Потеря родителей все еще сказывалась на нем, хотя он давно стал взрослым человеком. Эта утрата влияла на его решения, она разрушила его брак. Какие еще травмы, какие эмоциональные и психологические раны нанесла эта трагедия восьмилетнему Бену? Может быть, она изуродовала его душу? Он больше не закатывал истерик, но подавленный в душе гнев мог найти другую отдушину.
Ленточка, наручники, непоследовательные и уклончивые ответы – от всего этого нельзя было просто отмахнуться. Если бы по радио передали, что его разыскивает полиция Клири, можно было предположить, что один из ее звонков к Датчу достиг цели. Но ФБР? Он чего-то недоговаривал. С какой стати им интересуется ФБР? Нет, он чего-то недоговаривал.
И все же, глядя на него, Лилли в тысячный раз спрашивала себя: разве он может быть похитителем и убийцей женщин? Нет, она почувствовала бы, по глазам распознала бы психопата. Да, в нем чувствовалась напряженность. Часто в его глазах вспыхивало раздражение или даже гнев. Но в них не горел огонечек фанатизма, не тлело безумие серийного убийцы.
Самым убедительным аргументом в его пользу было то, что он не причинил ей вреда. Наоборот, в этот день он рискнул своей жизнью, чтобы спасти жизнь ей. Это его голос – сорванный, хриплый от волнения и страха – вернул ее из небытия. А потом он часами, не обращая внимания на собственные неудобства, держал ее на руках, пока она спала, он прикасался к ней с такой нежностью и…
Ее мысли кристаллизовались вокруг внезапного озарения. Ласки, казавшиеся ей частью чудесного сна, вовсе не были сном. Словно подключившись к ее мыслям, Тирни повернул голову и устремил на нее пристальный взгляд своих синих глаз.
– Я думаю, нам пора в постель.
24
24
Дочь Бетси Кэлхаун мало что могла предложить агентам Бегли и Уайзу, помимо горячего чая и домашнего овсяного печенья с изюмом. Она объяснила, что ее муж уехал из города делать оптовые закупки для их магазина канцелярских принадлежностей на Главной улице. Она заплакала, рассказывая, как в последний раз видела свою мать.
– Я заехала к ней домой, хотела проверить, как она поживает. Было три часа дня, а она все еще была в ночной рубашке.
Как и предполагал Бегли, после смерти мужа у Бетси Кэлхаун началась клиническая депрессия, вызванная утратой.
– Она перестала выходить из дома, – рассказывала ее дочь, рассеянно поглаживая рыжую кошку, променявшую подоконник на ее колени сразу же после их прихода. – Я уговаривала ее принять участие в жизни церковной общины, в добровольческой благотворительной работе, убеждала заняться хоть чем-нибудь. Но, оставшись без папы, она потеряла всякий интерес к чему бы то ни было.