– Довольно давно, – сказала Гленда. – Прошло уже несколько месяцев. И, между нами говоря… я не стала бы этого говорить, если бы бедняжка хоть что-то понимала…

– На моих губах печать.

Гленда наклонилась к Доджу и заговорила театральным шепотом:

– Я его не любила.

– Его никто не любил. Я даже не знал мерзавца, но он мне чертовски не нравится.

– Если ты спросишь меня, я отвечу: у парня явно было не все в порядке с головой. Даже разговаривая с ним, я чувствовала себя некомфортно. Понимаешь, о чем я?

Додж кивнул.

– Я никогда не была рада его приходу, но всегда была счастлива, когда он уходил. – Огромная ручища Гленды неожиданно нежно погладила руку пациентки. – Бедная женщина. Никому не пожелаю оказаться в ее состоянии. Но я даже рада, что она не сможет понять, во что впутался ее сынок. После всех остальных печальных событий она не заслужила еще и этого.

Сердце Доджа екнуло, а волосы на загривке встали дыбом.

– Гленда, дорогая…

– Хм-м.

– О каких еще печальных событиях ты говоришь?

– Тебе обязательно уходить? – спросила Берри, после того как Скай поцеловал ее на прощание у задней двери дома на озере.

– Служба зовет. Мне нужно сделать официальное заявление прессе. Расставить точки над «и».

– Ты вернешься к ужину? Мне кажется, мама лучше чувствует себя, когда ты с нами. – Она прижалась к Скаю. – А уж я точно чувствую себя гораздо лучше.

Скай потерся щекой о ее ухо.

– Лучше просто невозможно.

Рассмеявшись, Берри с иронией произнесла, что ведет себя чудовищно легкомысленно.

– И хорошо, что не пришлось долго за тобой ухаживать, – рассмеялся Скай, находя губами ее губы. – Пожалуйста, сохрани мое место.