Лиза хотела ответить что-то, но он уже вновь шагал вперед, прокладывая путь в толпе. «Вот чокнутый!» – воскликнула она и поспешила за ним. Они выбрались на перрон и, вместе с другими пассажирами, стали подниматься по крутой железной лестнице. У Елизаветы скоро перехватило дыхание – и от подъема, и от внезапно нахлынувших чувств. «Да подожди ты, я сейчас заплачу, – бормотала она Царькову вслед, зная, что он ее не слышит. – Ты ж меня бросил уже, ты что, опять? Ну откуда, откуда ты здесь взялся?»

Металл дрожал от множества ног. Внизу гудели локомотивы, перекликались обходчики, лязгали сцепки вагонов. «А я тебя вычислил, я ж человек действия, – кричал Тимофей, почти уже перейдя на бег. – Так и думал, что до завтра не дотерпишь. Два часа назад Соньке звонил, она сказала – еще не было, мол, тебя с ключами. Ну ясно, думаю, на Оренбургский помчится – и сыграл на опережение, как говорят… Осторожно, нам сюда, вниз. Ступеньки тут гнутые, не споткнись».

«Нет, ну как же?.. – всплеснула Лиза руками, помедлила мгновение и стала спускаться вниз за Царьковым. – Ты все же негодяй, так бы и треснула тебе! Давай, сумку сама понесу, у тебя уже наверное плечо отваливается».

Тимофей, не обращая на нее внимания, ловко сбежал с лестницы, вышел на платформу и осмотрелся. «Наш там, девятнадцатый, – махнул он рукой. – Сейчас уже подойдет».

Они быстро пошли в указанную им сторону, но тут из динамиков раздалась мелодичная трель, после чего женский голос возвестил с некоторым кокетством: «Поезд Оренбург-Москва, в связи с опозданием, прибывает на первый путь. Будьте внимательны… Прибывает на первый путь… В связи с опозданием, стоянка поезда сокращена. Будьте внимательны… Сокращена».

Царьков резко остановился, вытер пот со лба и расхохотался: – «Нет, ну ты представь!»

«Что, опоздали? – спросила Лиза тревожно. – Неужели не успеем – а если бегом?» – Сердце ее сжалось: что-то рушилось опять, не успев даже принять отчетливой формы.

«Успеем, не дрейфь, – Тимофей перехватил ее сумку другой рукой и вновь потрусил к лестнице, скомандовав: – За мной!»

Елизавета почувствовала вдруг невиданный прилив сил. Хаос был всеобъемлющ, но в нем забрезжило нечто устойчивое, нечужое. Пусть не точка опоры, пусть ивовая ветка, но за нее можно было уцепиться, и в этом был шанс. «На первый путь, на первый путь», – повторяла она про себя и семенила вверх по ступенькам рядом с пыхтящим Царьковым, все порываясь помочь ему с поклажей, которой он наотрез отказывался делиться.

«Сбежишь еще, невеста, – посмеивался он при этом. – Так уж надежней, а то я тебя знаю».