— Это вопрос номер один. Может желающие иметь те же бумаги, что и вы, а может что-то другое… Не просто там всё. И мы, господа, возможно, ещё встретимся и серьёзно поговорим на эту мрачную тему.

— Так-так… Всё недомолвки какие-то, тайны….- побарабанил он пальцами по крышке стола:- Но что-то пропало?

Кушнир, продолжая разговор, расставил сам чашки и кивнул гостям на тарелку с бутербродами.

— Угощайтесь… А что касается дела, то ничего не взято, кроме дискет. У Долгова и у Елены Максимовны.

При имени Лены Константин Петрович покраснел.

— Это уже интересно, — поскрябал в свою очередь подбородок Сергей Трофимович.

— Вот из-за этого интереса, я и сменил дверь, поставив неподатливые для вас, и надеюсь для них тоже замки. В этом деле нет полутонов, игроки давно не люди, такое вот у меня ощущение.

Оба подались аж вперёд. «М-м…» Промычали опять же дружно оба собираясь спросить. Сергей уступил Константину.

— Неужели существует ещё дискета с материалами?

— Скажем так — существовала. Она была в сейфе у Долгова. После смерти её изъяли оттуда. На похоронах кто-то опустил её Елене Максимовне в карман плаща. Она не знала об этом. Плащ оставила у знакомых. Когда узнала, забрала плащ, но дискеты — увы! Не было. Человек положивший ей её погиб.

Никита решил всю историю свернуть на вторую дискету, промолчав о первой — стрельбе.

— Это уже интересно, что вы предприняли? — перемалывая бутерброды, щурился комитетчик.

— Она ничего, а я прикинул, что как вариант могли забрать мальчишки, сыновья хозяина. Сами понимаете, детское любопытство и шалости.

— И что? — терял терпение он.

— Мои ребята проверили эту версию и… — Никита прошёл к сейфу и достал дискету. — Вот, получите. Поверьте, Долгова не знает об этом. Копий я не делал, мне вся та мура ни к чему. Я и так влез в лишнее. Думаю и вам она будет не по зубам, но всё же попробуйте…

Сергей Трофимович расплылся в улыбке.

— Я на это и рассчитывал когда шёл к вам. Одно не пойму, какое вы отношение имеете к Долговой?

Константин Петрович поморщился и навострил уши. Но Кушнир улыбаясь молчал. Тогда он, повернувшись к коллеге нехотя, сказал:

— Она его мать…

— Кто? — не понял его Сергей, — вы о ком сейчас говорите, Константин Петрович?