Она не заметив его вкрадчивости и осторожности выпалила как на духу:

— Случайно. Я мимо проходила, — не нашла она причины скрывать правду и моргая на него честными глазами. — Никита, правда, то была случайность… На роду уж видно написано.

Кушнир поработав кулаками: сжал, разжал, встал столбом напротив неё.

— Ну да, ну да… на роду… Надо же это моё упущение. Надо непременно взять на заметку. Значит, не в тех местах гуляешь. Похоже, не совсем застрелили, общались? — спросил он опять вкрадчиво.

Лена, пряча кассету в футляр, кивнула:

— Совсем немного… До прихода милиции.

Он был невероятно серьёзным, и ей пришлось скорчить подобающую случаю мину. А тот собрав брови в переносице, почесал нос.

— Милиция?! Давненько с этой братией я дела не имел…

— Это было позже, к тому времени я ушла, — прошептала обескураженная его постоянными нападками недовольно Лена.

Потрепав собственный подбородок, потерев шею и помучив нос, Никита спросил:

— Что он тебе сказал?

— А что такое?

В голосе мужа появились металлические нотки.

— Лена!..

Лена положила кассету на стол и пожала плечами, мол, ладно, скажу тебе по секрету раз так хочешь. Так больше шансов развеять тучу. Понизив голос, она призналась:

— Почти ничего. Отдал кассету и сказал, что хотел продать её, но перестраховался. Положил в карман пустышку, а эту спрятал в носок.

О как! Его брови сошлись на переносице, а глаза превратились в щёлочки.

— Ты лазила по чужим мужским носкам…,- съязвил он. — Как можно?! Ничего не понимаю. Бр-р!

До Лены дошло, что он ехидничает или кипит. Ей жутко не понравился его начальственный тон. Тон его речи был действительно уличающее-поучающий. Кому такое по вкусу. Не важно, как оно было, только она, сквозь сцепленные зубы, прошептала:

— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь… «С чего это ты решил, милый, что я позволю вправлять мне мозги», — запеклось на губах.