— Поспала немного? Я специально оставил открытой дверь, вдруг у тебя нет ключей. — Как ни в чём не бывало, весело заявил он, — иди, покупайся пока, через десять минут, у меня всё будет готово.

И смотрел на неё так, что она смутилась. Поругала себя за язык, повесила на себя большую часть вины… В общем, казнилась. В глаза бросились цветы на кухонном столе. Веточка бело — розовой орхидеи нежным ароматным пятном царственно устроилась в высокой вазочке. «Первым делом успокойся и не делай поспешных выводов и лишних движений. Правильно говорят, ворошить прошлое — лучший способ испортить настоящее. Он полностью изменил твою жизнь, а ты кусаешься». Лене захотелось подойти, обнять его и прижаться щекой к широкой спине. «Ведь это именно тот человек, о котором ты мечтала всегда», — тут же услужливо подсказало голове сердце. Немного поколебавшись, она так и сделала. Да, пускай уж. Её животик не давал возможности приникнуть к нему ближе, но она всё равно почувствовала вздох облегчения, прокатившийся по его телу.

— Три века назад, покорителям джунглей приглянулись диковинные цветы, — проследил он за её взглядом, остановившимся на цветке. — Говорят, она передаёт чувство любви, красоты и гармонии.

— Спасибо. — Погладила она с нежностью его спину, промурлыкав. — Не перевелись ещё джентльмены.

— У тебя что-то болит или тебе помочь, — чмокнул он, обернувшись к ней, в распухший нос жены?

— В горле комок… Справлюсь сама, дожаривай, я проголодалась.

Отлепившись от него, она спряталась в ванной. Сердце стучало, разум подсказывал: «Не зря принёс белую орхидею. Они подходят, как раз людям с плохим настроением. Цветок восстанавливает душевное равновесие и притягивает радостные мысли. Наверняка перед покупкой проконсультировался». Из плена воды не хотелось выбираться. Тёплые струи лаская плечи бальзамом падали на душу. Она бы ещё долго крутилась под тем водопадом, если б не голос Никиты. Он не только спрашивал, а ещё и молил:

— Лена, у тебя порядок? Ужин готов, поторопись.

Ей дико захотелось, чтоб он вошёл, выхватил её из ласк воды и, утащив на кровать, любил. Но всегда безумный Кушнир, боясь за беременность, был осторожен. Стараясь держаться от раздетой жены за дверью, Никита страдал. Никогда не предполагал, что беременная женщина может до такой степени возбуждать. Его стреляло в башку так, что он терял над собой контроль.

Обидевшись ещё раз на Кушнира, теперь уж, как ей казалось на недогадливость и, набросив на себя старый халатик, она прикатилась колобком в кухню. Ужин получился вкусным. К картошке Лена выела полбанки солёных огурцов и была почти счастлива.