«Ты что, все еще не понимаешь? Даже после того, что было сегодня?»
Что было именно сегодня? — спросила себя Рина. Он пользуется разными способами, атакует разные цели. Он не придерживается определенного modus operandi [42], как поступил бы на его месте обычный серийный поджигатель.
Он оставляет в качестве подписи какой-нибудь предмет из «Сирико». Как послание ей.
Кто-то из тех, кого она арестовывала в прошлом? О’Доннелл заподозрил Люка. Что ж, Люк никогда не любил их лавочку. Но Люк живет в Нью-Йорке. Можно, конечно, предположить, что он специально приезжал в Балтимор, но зачем? Зачем ему преследовать ее после стольких лет?
Да и речь не та, слова чужие. Конечно, Люк мог сделать это нарочно, чтобы сбить ее с толку. Но опять-таки зачем?
Плюс к тому Люк ничего не знает о пожарах, о взрывчатке. Он никак со всем этим не соприкасался, если не считать того случая, когда сожгли его «Мерседес», он…
Рина выпрямилась.
— О боже!
Это было не то же самое, точного совпадения не было. Грузовик Бо не был взломан, салон не был подожжен, сигнализация не была отключена. Но…
Мотор, шины, шасси залили бензином, взрывное устройство было помещено в бензобак.
Столько лет назад! Неужели это один и тот же человек? Поджог был направлен не против Люка, он и не думал о Люке.
Он думал о ней. Все это время.
Рина поднялась и начала расхаживать по комнате. Прошло столько времени! Шесть лет? Может, в промежутке были и другие инциденты? Может, она просто не врубилась? Может, ей и раньше приходилось выезжать на вызванные им пожары?
Придется изучить открытые дела, особенно «глухари». Все незакрытые дела, когда-либо проходившие через их участок.
Как давно это началось? Сколько лет он готовился вступить в личный контакт с ней?
Холодный страх сжал ее сердце и заставил замереть на ходу. Кровь отлила от лица. Она повернулась и сбежала вниз по лестнице.
Руки у нее тряслись, когда она схватила листок, исписанный вручную на кухне у Бо. Запись ее разговора с поджигателем.
«А ты просто вспомни, просто вспомни всех, кому ты давала. Вплоть до самого первого».
— Первого, — прошептала Рина и медленно опустилась на пол. — Джош! О господи, Джош!