– Да, именно. – Изо рта у Дженнера вырвалось облачко белого пара. Три дня до Рождества, подумал он. Он сделал бы все, что было в его власти, лишь бы Рождество стало днем их победы.

– Мне почему-то не нравится его дом, – сказал Финн, помолчав мгновение.

– В каком смысле?

– Все лежит на своих местах. Ни одной криво висящей картины, нигде ни пылинки. Книги, журналы, даже мебель – все стоит по линеечке, как солдаты в строю. Все симметрично и ровно, даже коробки от шляп.

– Я тоже это заметил. Он помешан на порядке.

– Такая же мысль и мне пришла в голову. Он вписывается в нашу схему.

Дженнер легонько кивнул, словно соглашаясь.

– И все-таки человек может быть помешан на порядке и при этом не страдать от навязчивых идей по отношению к другому человеку.

– А где же рождественская елка? – пробормотал Финн.

– Рождественская елка?

– У него есть венок, есть гирлянда из фонариков, но нет елки. Можно даже предположить, что елка все-таки где-то есть.

– Может быть, он следует старой традиции не ставить елку до самого Рождества? – Но все-таки это упущение было интересным.

– И вот еще что, лейтенант. Он заявил, что пришел домой пораньше, чтобы лечь отдохнуть. Кровать в его комнате действительно помята. Подушки сдвинуты, покрывало в складках. Похоже, что мы его разбудили.

– Так он и сказал.

– Тогда почему на нем были ботинки? – Глаза Финна блеснули в сумеречном свете. – Ботинки, а шнурки были завязаны двойным узлом! Такой аккуратный человек, как он, не лежит на кровати в ботинках.

«Я пропустил эту деталь, черт возьми», – подумал Дженнер.

– Кажется, я уже говорил, мистер Райли, что у вас острый глаз.

Он не мог оставаться дома. Без нее не мог. Единственное, что Финн был в состоянии сейчас сделать, это вернуться к работе. Он поехал обратно на станцию, обходя стороной комнату новостей. Он не выдержал бы, если бы сейчас ему стали задавать вопросы. И если бы пришлось отвечать. Поэтому прошел прямо в свой офис, сварил крепкого кофе. В первую чашку он добавил неплохую порцию виски.

Потом включил компьютер.