Врач, которого попытались об этом расспросить, объяснил, что ничего необычного в этом нет. Люди, которые очень долго и тесно общаются с больными, страдающими какой-то манией, — родственники, члены семьи — не так уж и редко попадают под их влияние. Заражаются их убежденностью, словно попадают под гипноз. Начинают находить логику в самых странных объяснениях, верить во «врагов и преследования». И совсем не замечают болезни.

Алина Викторовна умерла в клинике — тихо и незаметно, пребывая в растительном состоянии. Вячеслав Ревич ненадолго пережил ее. Видимо, без одной из любимых жен его счастье на этом свете было неполным.

К тому времени обе девушки Ревич уже были замужем. Особенно счастлива была в замужестве Рита.

В тот предрассветный зимний час, когда люди спят особенно крепко и сладко и когда, как известно, и совершается наибольшее количество ограблений, возле виллы Волковых в Стародубском послышался звук автомобильного двигателя.

Выключив свет и подойдя к окну, Анна увидела, как на улице остановился неприметный микроавтобус — заурядная в здешней местности «Тойота». Раздвинулись ворота — прибывшие знали код, — и микроавтобус заехал в гараж.

Двое мужчин и женщина, со специфической, незапоминающейся внешностью, не показались Анне и Марине разговорчивыми. «Специалисты по решению проблем» действовали споро, деловито и без эмоций. Они напомнили Анне лангольеров Стивена Кинга, подчищающих, съедающих остатки прошлого. Их задача заключалась в том, чтобы оно исчезло, никогда больше не напоминая о себе.

И минут через сорок ничто уже в Стародубском не напоминало о недавних событиях… Прикрученная ремнями к носилкам, Ревич была погружена в микроавтобус. Все убрано, вымыто, стерты все отпечатки пальцев…

Трое исчезли, не прощаясь. «Пропал дымок бензиновый, и — нет ее…»

Когда звук мотора растаял в тишине, Марина вошла в комнату. Она была уже в шубе, на лице косметика.

— Поехали!

— Далеко? — поинтересовалась Анна.

— Куда-нибудь отсюда… например завтракать… Я знаю одно круглосуточное и очень приличное заведение.

Заспанный официант придорожного ресторана принес завтрак. При виде шипящей яичницы, груды горячих тостов и пара, поднимающегося над кофейником, Анюта окончательно поняла, что выжила… Она чувствовала самый верный признак жизни — настоящий, просто фантастический голод.

Она неприлично быстро уминала эту яичницу с кусочками ветчины и помидоров… А Марина говорила, и чувство счастья, которое испытывала Анна, контрастировало с трагическим рассказом Волковой так же, как радостное оранжевое и темно-синее в небе за окном… В Подмосковье этим утром был удивительный рассвет.