— Надеюсь, кто-нибудь следит за всеми этими штуками? — спросил он.

— Кто-нибудь да следит, — проворчал Хедли. — Я, во всяком случае, на это надеюсь: мне, сам понимаешь, очень не хочется, чтобы в меня закачивали то, что не нужно.

Как только Доусон освободил колесо, Ева сразу укатила тележку в угол — подальше от капельниц, кабелей и мониторов. Вернувшись, она села на край кровати, а Доусону показала на кресло.

— Спасибо, но я лучше постою, — отказался он.

— С тобой все в порядке? — подозрительно осведомился Хедли. — А то ты дергаешься, словно тебе задницу наскипидарили.

Хедли не ошибся — Доусон действительно не находил себе места от беспокойства. Накануне вечером он вернулся к себе в отель и сразу лег, хотя и знал, что вряд ли уснет. Ему просто хотелось вытянуться и дать отдых напряженным, усталым мышцам, но и этой цели он не достиг. Сначала он долго ворочался с боку на бок, потом вскочил и принялся мерить шагами комнату, надеясь, что движение и физическая усталость помогут ему справиться с воспоминаниями об Амелии и о той боли, которую он ей причинил, когда бросил ее одну, предварительно развеяв по ветру все иллюзии, какие она, быть может, питала. Доусон знал, что должен был уйти, иного выбора у него просто не было, но она восприняла его поступок как оскорбление, и вспоминать об этом ему было горько.

— Давай выкладывай, что случилось, — сказал ему сейчас Хедли, и Доусон вздрогнул, рывком возвращаясь к действительности. Он, однако, успел заметить, как Ева положила руку на плечо мужу, давая ему знак помолчать. Доусону она сказала:

— Вчера, когда ты к нам заезжал, ты говорил, что собираешься навестить Амелию. Ты был у нее? Как она?

— Нормально, — ответил Доусон, пожимая плечами. Он просто не знал, что еще можно сказать.

— Но она держится? Как она восприняла новости насчет Джереми и всего остального?

— Лучше, чем можно было ожидать. С одной стороны, ей очень хотелось узнать подробности, и в то же время было страшно, но…

— Ты ей все рассказал?

— Да.

— И об отце?..

— Конечно… Хотя это было тяжелее всего.

— Как она отреагировала?

— Примерно как я и ожидал. Когда Амелия услышала, как мучили его эти два ублюдка, она даже разрыдалась. И все же для нее было огромным облегчением узнать, что это было не самоубийство.

Ева покачала головой и грустно сказала:

— Бедная девочка! Как много горя ей пришлось испытать!