— Зэки уже по двору бродят, — нехотя сказал он. — Прямо как зомби! Вон кто-то на вышку полез…

Снаружи хлопнул выстрел. Никита вздрогнул и отвернулся, чтобы не видеть, как мужская фигура в робе свалилась на асфальт. У других заключенных поубавилось пыла, и они спешно отступили к административному зданию. Часовой на вышке что-то крикнул и выстрелил еще раз для острастки, но вверх.

Где-то через четверть часа снаружи раздался искаженный динамиками голос, предлагавший всем сдаться без борьбы. Одновременно с ним стихли гулкие удары по решетке, а сумочка Юли завибрировала и разразилась веселой мелодией. Она выдернула мобильный так быстро, что едва не выронила его на пол.

— Да? — сказала она в трубку. — Мы все еще живы! Минутку, я передаю трубку…

Она сунула телефон солдату, и тот начал бормотать в него:

— Ага! То есть так точно! Мы рядом с канцелярией. Да! Третье окно от входа! Да! Сейчас!

И повернулся к Никите и Юле.

— Они просят пометить окно какой-нибудь тряпкой, чтобы нас не забросали гранатами со слезоточивым газом.

Юля беспомощно развела руками, а Никита стянул с себя белую футболку с портретом Че Гевары и протянул солдату.

— Подойдет? Типа белый флаг!

Солдат вернул Юле телефон, приоткрыл окно и защемил футболку створкой. Футболка затрепетала на ветру, отчего лицо отважного революционера недовольно скривилось.

Телефон зазвонил снова.

— С нами все в порядке! — сказала в трубку Юля. — Но заключенному, с которым мы беседовали, нужен врач!

— Не нужен ему никто! — зло сказал солдат. — Он прикидывается!

Семенчуков снова всхлипнул и закатил глаза. Юля отняла трубку от уха.

— Велели ждать! — хмуро сказала она. — Они позвонят, когда начнется.

— Сначала переговоры будут, — вздохнул солдат. — Попробуют убедить их сдаться добровольно, отпустить заложников.

— То есть — нас? — усмехнулся Никита.

— Ну, может, и нас. Может, еще кого. Тут же куча народу внутри. Канцелярия, кадры… Хорошо, если заперлись, как мы. И журналисты ваши где-то тут отирались…

— Будем ждать у моря погоды? — спросил Никита.