— Да-а! — задумчиво сказала Юля. — Я тобой восхищаюсь! Такой материал добыл! Как тебе удалось? Колись, Шмелев, а то я не успокоюсь!

— А кто откажет звезде? — самодовольно усмехнулся Никита. — Но, честно признаюсь, связи в нашем мире — великое дело!

— Понятно, какие у тебя связи, но, надеюсь, ФСБ не в курсе твоих разыскных мероприятий? — Юля окинула его подозрительным взглядом.

— За кого ты меня принимаешь? — обиделся Никита.

— Ладно, не злись! — улыбнулась Юля. — Только я одного не пойму! Шахту закрыли, колонию ликвидировали! Но на чем тогда Каменный Брод жирует?

— В департаменте геологии мне сказали, что вход в шахту был взорван. Нижние горизонты затопило во время сильного паводка именно тогда, в середине девяностых, когда подземное озеро переполнилось. Геологи проводили изыскания, но только подтвердили, что шахта бесперспективная.

— Значит, шахта опять ложный след?

— Не скажи! — Никита вытряхнул из папки бумаги, сколотые степлером, и перебросил их Юле через стол. — Вот что я обнаружил в областном геологическом фонде. Там хранятся геологические отчеты за многие годы. А в некоторых из них можно найти информацию о непромышленных проявлениях россыпного и рудного золота на территории области. Смотри, где именно, я отметил желтым маркером!

— «В бортах отработанных полигонов на спае можно найти десятки и сотни граммов золота, а в обломках богатого золотосодержащего кварца из разрушенных жил и того больше…» — прочитала Юля и смерила Никиту задумчивым взглядом. — Получается, нелегальное старательство? Так это называется?

— Получается, — кивнул Никита, — и косвенные подтверждения я обнаружил в архивах УФСИН. Итак, в восемьдесят третьем году начальник колонии Александр Коровин умирает. Нигде не упоминается, что это произошло в следственном изоляторе. В восемьдесят четвертом начальником колонии назначили подполковника Игоря Дмитриевича Сидорова. А в девяностом заместителем по политической части у него стал старший лейтенант Александр Александрович Коровин.

— Тот самый сын?

— Естественно! И вот парадокс! Начиная с восемьдесят четвертого до середины девяностых добыча золота на прииске увеличилась в два раза и достигла почти полутора тонн в год. Из этого можно сделать вывод, что при Коровине расхищалось от полутонны и более золота. Представляешь масштабы?

— Представляю! — охнула Юля. — И что потом?

— А потом, в июле девяносто пятого, Сидоров погиб под колесами лесовоза. Ночью его вызвали в колонию, якобы из-за массовой драки заключенных в одном из бараков. Он поехал на своей «шестерке». Лесовоз выскочил внезапно на перекрестке. «Шестерку» раздавил, как жука. Следствие установило, что никакой драки не было, кто вызвал Сидорова — неизвестно. Но ты понимаешь, кто попало не мог поднять начальника ночью. В крови Сидорова нашли алкоголь, и водителя лесовоза признали невиновным. Уголовное дело спустили на тормозах. Начальником колонии назначили, заметь, младшего Коровина. А после началось самое замечательное. Шахту быстро признали бесперспективной, колонию ликвидировали, заключенных перевели в другие регионы. Но сам Коровин, еще молодой офицер, уволился, как и ряд его сослуживцев, и все они осели в Каменном Броде. С одной стороны, понять их можно: жизнь военных в те времена была не ахти какой! Но почему Каменный Брод? Чем они планировали в этакой глуши заниматься? Фермерством? Офицеры? Ты в это веришь? Я вот тоже не поверил и навел справки у аграриев. Оказалось, да, есть там фермеры. Мы их поля и тракторы видели. Урожаи получают неплохие. Но все они из староверов. Живут обособленно, в дедовских избах, а не в особняках. Кое-кто занимается добычей живицы, заготовкой леса, держит лесопилку, продает дрова… Ни одного бывшего сотрудника колонии среди них нет. Так за счет чего они шикуют?