Между бровями Бенджи залегла глубокая морщина. Запястья у него побелели от усилий, с которыми он давил на шнур. Он в отчаянии тянулся ко мне всем телом.

– Я не верю ни одному твоему чертову слову! – Я засунула пистолет за пояс джинсов Сайруса. – Выстрели ему в коленку, если попытается сбежать.

– С удовольствием, – пробормотал Сай и вернулся к панели управления.

В дверях я оглянулась и увидела, что Бенджи окончательно вышел из себя – он дергал и тянул шнур, пинал стол.

– Может, кому-то из нас остаться с Сайрусом? – предположила Цави, очутившись в коридоре.

Стены опять содрогнулись от взрывной волны, и я схватилась за Цави, чтобы не упасть. Мы как будто оказались на корабле посреди бушующего моря.

– Нам нужно идти. Сайрус справится, – заверила Аполлония.

Аполлония пошла вперед, а Цави прикрывала нас сзади. Указатели поворотов – «направо, налево» – сначала вызвали у Аполлонии недоумение, но она быстро в них разобралась.

До выхода на крышу остался один поворот, Аполлония толкнула меня к стене и знаком приказала соблюдать тишину. Выждав секунду-другую, она выдернула из ножен два кинжала и повернула за угол. А в следующее мгновение вытащила из-за угла лишенного чувств мужчину и бросила его на пол между нами.

– Он мертв? – спросила я.

– Надеюсь, нет. Я его ударила по голове рукояткой чечнахта.

Аполлония изобразила это, стремительно взмахнув кинжалом.

Цави проверила пульс мужчины:

– Он жив.

Я заглянула за угол. Ох, боже… Бенджи прав… Мы шли прямиком в людской муравейник. Солдат здесь было вдвое больше, чем во дворе; камень охраняли тщательно.

Аполлония кивнула в сторону лифта:

– Так можно попасть на крышу.

Я покачала головой:

– Нет, я в лифтах не езжу.

Аполлония снова кивнула: