– Ага, все-таки рассказывал.

Я схватила скальпель и бросилась на Теннисона, но в мое запястье вцепилась крепкая крупная рука.

– Эй, полегче! – со смехом сказал другой мужчина.

Я оглянулась. Это был Рендлешем, все в тех же дурацких крокодиловых ботинках.

– Не глупи, девочка. Ты одна, а нас много. Но мы не хотим причинять тебе вред, – заверил Рендлешем, вынуждая меня уронить скальпель.

– Нет? А я-то сочла вас прирожденным садистом! – Я показала на людей, лежавших на лабораторных столах.

– Ошиблась, – заявил Теннисон, приближаясь ко мне. – Но ты определенно ценное приобретение, ты умна и опасна. Ты бы нам пригодилась.

– Да, я уже слышала… как корм для паразита.

Теннисон захохотал в ответ.

Я выдернула руку из пальцев Рендлешема:

– И что вы собираетесь делать, когда корабль разнесет это здание вдребезги? Вам понадобится нечто большее, чем флешка, чтобы сохранить данные, полученные здесь.

– Ему нужна только она. – Теннисон посмотрел на потолок. – А она уже отправилась наверх, чтобы остановить его. А мы уже замечали признаки жизни в нашем образце. К тому времени, когда они за ним явятся…

– Будет слишком поздно? – спросила я.

– Именно.

– Для них или для нас?

– Для них, конечно.

– Вы не сможете контролировать организм, дремлющий в этом камне, доктор. Это быстро размножающийся паразит, его необходимо уничтожить. Он сожрал всех обитателей планеты по соседству с планетой Сайруса меньше чем за сорок восемь часов, до того как Хамок успел уничтожить все, кроме единственного обломка.

Я кивком указала на камень. И только теперь заметила, что образец выглядит иначе, чем в лаборатории доктора Зорбы. Он стал более пористым, как бы изношенным. Может, от него отделяли куски, а может, дело в атмосфере – в этом помещении было теплее, чем в лаборатории доктора Зета, и более душно, и кислорода меньше. Здесь изменяли среду, чтобы оживить паразита, как и предполагал Сай.

Второй ученый снял шлем:

– Кто тебе рассказал такое?