— Совместимо ли с врачебной этикой браться за лечение пациента, имеющего близких родственников, без их ведома и согласия?

Доктор Франк помолчал, прежде чем ответить:

— Я уже раз допустил ошибку.

— Простите, но у меня возникли еще вопросы. Вы не против?

Фрэнсис поймала взгляд доктора и уже не отпускала его, глядя ему прямо в глаза. Знает ли он еще что-то, чем не хочет делиться? Ей нужно было получить от него расшифровку стенограмм и выведать причину визитов к нему Фионы. Слишком странным выглядело совпадение, что Хоуп и ее будущая свекровь посещали одного и того же врача-психиатра. Фрэнсис не верила в совпадения. Судя по выписанному счету, выкраденному Фрэнсис у Фионы, та платила доктору Франку по тысяче двести пятьдесят долларов за час — в шесть раз больше, чем получает самый высококвалифицированный специалист.

— Зачем это вам? — спросил доктор Франк.

— Что?

— Зачем вы ввязались в это расследование?

Такой вопрос Фрэнсис задавала себе неоднократно, и ответ постоянно ускользал от нее. Может быть, ею руководило желание разобраться не столько в обстоятельствах смерти своей кузины, а в самой себе и в окружающем мире, который, при всем ее богатом и подчас горьком опыте, не уставал преподносить ей жестокие сюрпризы, сдергивая раз за разом очередную маску и открывая свое истинное — уродливое и страшное — лицо.

— Я делаю это ради моей семьи и ради памяти Хоуп, — выдала она полуправду, впрочем, не рассчитывая обмануть опытного психиатра.

— Тогда я пожелаю вам найти ответы на все вопросы прежде всего ради обретения душевного равновесия.

— Как бы в них не запутаться… — Фрэнсис произнесла это с грустной улыбкой.

Церковь Святого Духа была пуста. Солнце почти закатилось, и витражные окна поблекли. Фрэнсис сидела на самой дальней скамье и разглядывала алтарь, огромную Библию на аналое, золотой крест и зажженные свечи в бронзовых подсвечниках. Она прониклась строгой красотой окружающей атмосферы.

Вернувшись в дом Лоуренсов, она нашла там записку Аделаиды с просьбой прийти в церковь. Но в храме не было никого. Сколько еще ей сидеть в сгущающемся сумраке и ждать неизвестно чего?

По пути сюда Фрэнсис выпила в придорожной закусочной две большие чашки черного кофе. Он показался ей слабым, однако подействовал на ее нервную систему. Она ощущала себя накрепко связанной, причем даже не веревкой, а стальной проволокой. Пока еще в храм снаружи проникал свет, Фрэнсис пыталась читать распечатку стенограммы слушания по делу доктора Франка. Это было только начало. Доктор обещал скопировать для нее остальное в ближайшие день-два. После преамбулы следовало выступление обвиняемого. Было ясно, что он зачитывает заранее написанный текст: