Она опустилась на колени и стала рассматривать его.

— На нем что-то написано, — сказала она. Я нагнулась и стала всматриваться.

— Фидель, 1747 год. Это могила, — добавила я, — могила собаки.

Женевьева посмотрела на меня:

— Столько лет! Подумать только!

— Я думаю, что это собака, которая изображена на миниатюре.

— Да, да, на той, что папа подарил вам на Рождество. Фидель! Какое хорошее имя.

— Его хозяйка, наверное, очень любила его, если похоронила его вот так… с крестом, на котором написаны имя и дата.

Женевьева кивнула.

— Знаете, — сказала она, — теперь все выглядит по-другому. Из-за этого ров теперь стал похож на кладбище. Вряд ли будет приятно проводить ярмарку здесь, где похоронен бедный Фидель.

Я согласилась:

— К тому же, мы можем пострадать: в этой высокой траве полно кусачих насекомых.

Мы вошли в замок, и когда его стены сомкнулись вокруг нас, Женевьева произнесла:

— И все же я рада, что мы нашли могилу несчастного Фиделя.

— Да, — сказала я, — я тоже.

Ярмарочный день выдался жарким и солнечным. На одной из лужаек раскинулись шатры, и рано утром хозяева прилавков разложили там свои изделия. Женевьева помогала мне сделать наш прилавок веселым и ярким; она расстелила белую скатерть и с большим вкусом украсила ее листьями, а на скатерти мы расставили нашу расписную посуду. Надо признать, выглядела она очаровательно, и я втайне согласилась с Женевьевой, что наш прилавок был самым замечательным. Мадам Латьер из кондитерской предлагала прохладительные напитки; среди товаров было много изделий ручной работы; продавались цветы из близлежащих садов; предлагали много пирогов, овощей, украшений и драгоценностей. Женевьева рассказала мне, что нашей конкуренткой будет Клод: она будет продавать что-то из своей одежды, а у нее полные шкафы платьев; конечно, всем захочется купить платья у нее, потому что они из Парижа.

Местные музыканты под руководством Армана Бастида с его скрипкой будут играть весь день, а когда наступят сумерки, начнутся танцы.

Я, конечно, гордилась своими кружками, и первыми нашими покупателями были дети Бастидов. Они завизжали от восторга, увидев свои имена, словно они оказались там случайно; у меня были еще простые кружки, на которых можно было написать любое имя, которого не было на уже готовых, поэтому я была очень занята.