— Это странно, — заметил он.
Наступила тишина.
Мне нужно было поговорить о чем-нибудь еще. Мысль о том, что он лежит там без сознания, была невыносима… жизнь его медленно угасала, унося с собой все мои надежды на счастье.
— Вы искали изумруды, — сказала я.
— Да. Я собирался найти их и уехать. Это не было бы воровством. Я имею право… теперь, конечно, я не получу ничего. Я уеду в Мермоз и останусь его рабом на всю свою жизнь… если он будет жить, а он будет жить, потому что я его спас.
— Мы никогда не забудем этого, Жан-Пьер.
— Вы выходите за него замуж?
— Да.
— Тогда я теряю и вас.
— Вам никогда не была нужна я, Жан-Пьер. Вам было нужно только то, что, как вы считали, нужно ему.
— Странно… странно, его присутствие тут омрачало всю мою жизнь. Я ненавижу его. Бывали времена, когда я сам мог взять ружье и… и подумать только… если он будет жить, то только потому, что я спас его. Я бы сам никогда этому не поверил.
— Мы никогда не знаем, как поведем себя в определенных обстоятельствах… не знаем до тех пор, пока не столкнемся с ними. Сегодня вы совершили благородное дело, Жан-Пьер.
— Это было просто безумием. Мой разум отказывается в это поверить. Говорю вам, я ненавидел его — сколько я себя помню. У него есть все, чего я желаю. Он сам — то, чем я хочу быть.
— Филипп тоже хотел занять его место. Он ненавидел его, как и вы. Зависть разрушительна. Это один из семи смертных грехов, Жан-Пьер, и я думаю, самый страшный. Но вы его победили. Я так рада за вас, Жан-Пьер.
— Но говорю вам, я не хотел этого. Я не собирался убивать его. Но изумруды я бы украл, если бы представился случай.
— Я уверена, вы никогда бы не убили его. Теперь вы это сами знаете. Возможно, вы даже женились бы на мне. Вы могли бы попытаться жениться на Женевьеве.
На мгновение лицо его смягчилось.
— Мог бы, — сказал он. — Это испортило бы благородному графу настроение.