– Но он отменный фехтовальщик!

– Ну, разве что на старости лет станет хорошим фехтмейстером, – пренебрежительно заметил князь, для которого единственным достойным мужчины занятием представлялась служба в гвардии.

– Мой покойный отец был фехтмейстером, – вскинув голову, гордо сказала Наташа. – Но здесь своих мастеров не ценят, ему вместе с Иваном Петровичем пришлось уехать в Англию, там никто не спрашивает, какого рода-племени хороший учитель фехтования. Потом к ним и Павел Васильевич отправился… а мы с матушкой остались тут…

– Павлом Васильевичем вы зовете капитана Спавенто? – догадался Громов.

– Да, он же из крещеных арапов, иначе на службу во дворец бы не взяли. Они все трое меня учили фехтовать – батюшка, Петрович и Замор, то есть капитан… он тогда еще не звался капитаном…

– Вы с детства этому учились? – спросил князь.

– С семи лет и до двенадцати. Потом они уехали в Лондон, а мы с матушкой остались. Матушка заболела, много денег уходило на лечение, потом нас обокрали, а матушка померла, царствие ей небесное. Все это за полгода сделалось. И госпожа Егунова взяла меня в дом. Кто-то ей рассказал, что мне впору с голода помирать. Там я и жила, там обо мне заботились, а я решила, что подрасту – и пойду жить в девичью обитель. Быть такой, как обычные девицы, мне не хотелось, скучно это – быть девицей, вот Анетта подтвердит. От батюшки – ни одного письма, мы уж потом выяснили, что письма пропали. А потом приехал Петрович и отыскал меня. Он все про батюшку рассказал, про то, как его ночью на улице подлец заколол. А батюшка был такой фехтовальщик, что господину Фишеру до него далеко. Он ведь тоже у Фревиля учился.

– Шильдер? – вдруг спросил князь.

– Шильдер, ваше сиятельство.

– Мне покойный батюшка про него говорил, их Фревиль в пару ставил. Эх, стоило из России уезжать…

– Стоило, – строго сказала Наташа. – Здесь одни французы в цене. И я отсюда уеду с Петровичем и с капитаном Спавенто, мы уж сговорились. Только из-за Авдотьи Тимофеевны еще терпела, не могла ее бросить, тайком от нее с Петровичем встречалась и в зал ранним утром приезжала. А теперь все открылось – и я к ней уж не вернусь. Такая я ей не нужна. Она хотела бедной сиротке благодетельствовать – а что ж за беззащитная сиротка, когда она в ассо бьется?

– В Англию? – догадался Громов.

– Да. Я хочу отомстить за отца. Он убит бесчестно, и я не буду знать покоя, пока не расправлюсь с его убийцей. Убийца – аглицкий лорд, беспутный и жестокий, у них такие водятся. И когда он бился с моим отцом, на нем была кольчуга. Отец нанес ему удар, который должен был уложить его на месяц в постель, но он устоял на ногах и нанес ответный удар – смертельный. Петрович опоздал. Когда он прибежал, батюшка уж умирал и всего несколько слов успел сказать.