Анетта подошла к ней, обняла ее и стала тихонько успокаивать: нельзя же врываться к поручику с воплями, нужно прийти кротко, с упованием на Богородицу, и просить тихо, смиренно…

Глядя на эту пару, Эрика рассмеялась. Ей не нужен был переводчик, чтобы понять страстную решимость Наташи и уговоры Анетты.

– Вам весело, сударыня? – спросила Наташа.

– Изрядно, сударыня. Как приятно рваться в бой, зная, что добрые люди тебя удержат и никуда не пустят, – сказала Эрика.

Ей было приятно уязвить Наташу, которая подбила фехтмейстеров выследить тайные свидания на лестнице и погубила такой изумительный план отмщения. Но не только это – Эрике не хотелось, чтобы Наташа что-то сделала для Мишки Нечаева. Ибо она не имела к этому человеку никакого отношения – разве что билась с ним в ассо. Она не путешествовала с ним, не слышала от него ласковых слов, не целовала его в щеку и не обнимала, не жила с ним рядом, не принимала из его рук лакомств – она не могла считать его своим!

А Эрика могла – Мишка принадлежал ей в ту ночь, когда она сидела у него на коленях и слушала непонятную жалобную речь, а его волосы щекотали ей шею и грудь, волосы изумительного цвета, почти белые, даже с серебряным блеском… и если бы он вздумал ее целовать тогда, она бы, обиженная на весь белый свет, ответила на его поцелуи! А целоваться с этой воякой, с этим гренадером в юбке, он бы в здравом уме и твердой памяти не стал!

– Как приятно говорить пакости, зная, что за это не накажут! – парировала Наташа. – Если вам известен способ помочь Нечаеву без визита к Шешковскому – скажите, сделайте милость, сударыня!

– Сцепились прелестницы, – по-русски сказал Арист. – Покойника делят…

– Если бы вы хотели пойти к Шешковскому просить за Нечаева, то сделали бы это без криков и театральных выходок, сударыня, а просто оделись бы и пошли, – ответила Эрика. – Кто кричит – ничего не делает.

– Брехливая собака лает, да не кусает, – по-русски изложил ее мысль Арист. Капитан Спавенто засмеялся.

– Анюточка, – сказал он дочери, – нужно увести отсюда Наташу. Утешь ее как-нибудь. Мало того, что мы потеряли Нечаева, так еще и эта мерзавка над нашей Натальей куражится…

– Нет, батюшка! – воскликнула Анетта. – Она не мерзавка! В ней очень много доброты! Она от смерти меня спасла, она все это время была мне преданной подругой! Не надо оскорблять Като, право, не надо!

– Она такая же Като, как ты – Семирамида Вавилонская. В самом деле, поедем отсюда прочь, – решил Арист – Дело безнадежное. А если девицы подерутся – будет нам морока их разнимать…

– Я готова сделать все, что потребуется, чтобы ему помочь! А вы способны лишь ехидничать, сударыня, – заявила Наташа. – Притворяться, ссорить людей и говорить всем гадости – вот вся радость вашей жизни. Только на это вы способны!