– Вы уверены?

– Нет, как я могу быть уверена… это же русское прозвание… или скорее как «рынок»?..

– «Souk», батюшка, – и тут поручика Шешковского осенило: – Да это же вице-президент Мануфактур-коллегии Сукин! Батюшка, она ведь не врет! Она доподлинно слышала какой-то разговор!

– Это так, – согласился Степан Иванович. – Все это так… да только одно другому не помеха. И наш Нечаев мог быть посредником между господином Фрелоном, чтоб его разнесло, и Пушкиными, который также завербован. Одно другому не помеха, слышишь?!

Он был сердит – дело оказалось сложнее, чем ему виделось на первый взгляд. То, что французский агент завербовал русского мошенника, это бы еще полбеды. А то, что все это связано с начальством Мануфактур-коллегии, – уже сущая беда. Не миновать доклада государыне…

– Я, батюшка, будь моя воля, расспросил бы об этом деле господина Сукина, – тихо сказал поручик Шешковский. – Мне кажется, что если речь идет о бумаге, которую можно заказать только в Голландии, где наловчились делать отменную бумагу с водяными знаками, то готовится подделка неких важных документов.

– Мне только этого недоставало… Господи Иисусе! – воскликнул вдруг обер-секретарь Правительствующего Сената. – Прости и помилуй мою душу грешную!..

Поручик Шешковский батюшкины повадки знал. Степан Иванович приводил мысли в порядок пением акафиста Иисусу Сладчайшему. Для этого следовало оставить его наедине с образами. Поэтому поручик подхватил Эрику под локоток и быстро вывел ее из кабинета.

– Вы сделали все что могли, сударыня, – сказал он. – Теперь можно только молить Бога, чтобы сведения ваши оказались полезны господину Нечаеву.

– Они окажутся полезны, – уверенно сказала Эрика.

Она ощущала какую-то мистическую радость – впрочем, где вы найдете курляндца, тем паче курляндку, что не были бы склонны к мистике? Она сделала для Нечаева все – пожертвовала репутацией и, возможно, свободой, а уж местью – наверняка. Сделала то, что не по плечу этой зловредной девице Шильдер. Да и вообще – никто в российской столице не совершил бы этого чуда, не переспорил бы Степана Ивановича Шешковского. Ради одной лишь этой победы стоило ехать сюда – и узнать себе цену.

А что такое Нечаев? А Нечаев – ничто, не человек – а шанс сотворить неслыханное. Сотворила – и никакого белобрысого эллина более нет. Есть великолепная свобода – словно с плеч у Эрики свалился мешок с теми самыми камнями из Покайнского леса.

Мог ли присутствовать хотя бы в воспоминаниях человек, которого избивали в казематах Петропавловской крепости? Память баронессы для таких низких людишек не предназначена.