– Проклятая зима, – ответил на это Фрелон.

Летом они бы вышли ночью на пустырь, поставили в траву фонарь – и наигрались бы вволю. Но делать выпады по колено в снегу – увольте!

Летом им казалось, что они к российской зиме привыкли и перенесут ее без особых страданий. И холод их не слишком пугал – они научились тепло одеваться. Но сырость, но дымящие печи, но день длиной в четыре часа, и те – без единого солнечного луча… Отсутствие солнца в последние недели осени и первые недели зимы раздражало их безмерно. Потом, уже в феврале, делалось полегче.

Но до февраля было далековато. Еще только отпраздновали русское Рождество. И раздражение копилось, искало выхода.

– Ты, Асмодей? – крикнул Фурье, услышав возню в сенях. Через минуту хромой слуга явился, уже без тулупа, поклонился и поставил на табурет корзину. Там был обед из трактира. Любопытно, что, выходя из дому, Асмодей с собой никаких корзин не брал.

– Новость, господа мои, – сказал по-русски Асмодей. – Точней сказать, две новости, одна отменная, другая – похуже.

– Начни со скверной, – приказал Фрелон.

– Нечаев был взят по приказу самого Шешковского, не к ночи будь помянут…

Французы хором помянули дьявола со всеми его потрохами.

– Откуда ты знаешь?

– А есть добрые люди… – загадочно отвечал Асмодей, – и я с ними свел знакомство…

Фрелон вздохнул – предстояло путаное разбирательство с моралью: добрым людям из своего кармана за сведения заплачено, так что извольте возместить слуге ущерб.

На сей раз Асмодей разжился сведениями у квартального надзирателя, и дело было не столько в деньгах, сколько в нелюбви здоровенного русского мужика по прозванию Петухов к маленькому и зловредному немцу по прозванию Бергман.

Бергман, устраивая налет на тайную квартиру Нечаева, использовал низшие полицейские чины и из-за них едва не разругался с Петуховым. Но сказанное вовремя слово «Шешковский» квартального надзирателя усмирило. На следующий день после налета он расспросил товарищей и узнал, что одни сани, с девкой, покатили на Миллионную, а другие и третьи – прямиком к Петропавловке, и кто-то из людей Бергмана грозил пленнику и пленницам, что-де насидятся за свои проказы в казематках.

Петухов понятия не имел, что на этот товар есть купец. Асмодей в поисках Нечаева догадался расспросить соседей с Невского, ту неприметную прислугу в домах с малым достатком, которая, кажется, и неведомо зачем на свете живет. Его свели с Петуховым, а тот и выложил новость всего лишь за две чарки водки, не сообразив, что стоит она поболее.

Но господам французам Асмодей про это докладывать не стал.