Шаповалов посмотрел на нее и вдруг сморщился.

– А она ничуть не хуже тебя, – вдруг произнес он. – Груди у нее даже лучше, я проверял. Дура, вместо артисточки, ей надо было податься в модели. Многим бы утерла нос. Может, даже тебе.

– Тебе лучше знать.

– Да уж кое-что в таких делах кумекаю. Сколько дней будет все это заживать?

Алла внимательно стала рассматривать его лицо.

– Да, уж два дня не меньше, – оценил она.

– Черт! Этого только не хватало. Хотя с другой стороны, какая разница, с какой рожей тут находиться. Не Букингемский дворец. Иди, я спать буду.

– Может, мне остаться. Я тихо посижу.

– Сказал, иди. Ты на роль няни никак не годишься. Ни один режиссер тебя бы в ней не снял. У тебя в жизни другое предназначение, – усмехнулся он. – И не входи ко мне, пока я тебя не позвал.

Алла направилась к двери. Перед тем, как выйти, бросила взгляд на Шаповалова, который лежал на диване с закрытыми глазами. Его пораненное лицо выглядело крайне непривлекательно. Кулаки бывшей модели невольно сжались.

65

Шаповалов пригласил собраться в кают-компании непривычно рано. Ромов с большим трудом продирался сквозь плотную пелену сна, так как лег после обильных возлияний в полном одиночестве поздно в надежде, что сможет спать до полудня. Он ощущал холодную ненависть к виновнику своего ранено пробуждения. Ему до ужаса надоели его россказни, а их придется выслушивать еще долго. Как и плыть неизвестно куда на этой посудине. А так хочется сойти на берег, почувствовать под подошвами твердую землю. К тому же он начинает звереть без бабы; Марина ушла, а то, что было с Аллой, не в счет. Это и сексом при всем желании назвать нельзя, что-то странное и непонятное. Как, впрочем, и все, что тут творится.

Ромов несколько секунд смотрел на свое опухшее лицо, такого отвращения к своей персоне он давно ни испытывал. Хотя были моменты, когда он не нравился самому себе, но ничего похожего на то, что он чувствует сейчас. А если убить этого Шаповалова, вдруг забрела в голову безумная мысль. Но что он в таком случае получит? Ничего. Нет, придется терпеть.

Все уже собрались, причем, с одинаково хмурыми лицами. Ромов почему-то взглянул на Шаронова и невольно поразился; тот сидел с таким мрачным выражением, словно на него обрушилась вся мировая скорбь.

Но и виновник раннего сбора выглядел не лучше. Ромов изумился тому, как может быстро постареть человек, буквально за несколько дней пройти путь от бодрого и здорового к старому и больному.

Именно таким смотрелся Шаповалов. Он сильно обрюзг, цвет лица был серым, а под глазами еще сильнее отвисли мешки. К тому же по каким-то неуловимым признаком Ромов почувствовал, что миллиардер, несмотря на ранний час, изрядно пьян. По крайней мере, жесты у него были чересчур резкими, как у человека, который плохо контролирует свое тело.