На дороге уже никого не было – только лошади. Погоня углубилась в лес.

Тогда он ухватился поудобнее и, помогая себе руками, выпрыгнул из экипажа. Княгиня умоляла о помощи, но было не до нее. Нужно бежать, бежать прочь без оглядки. Он прислушался – стреляли справа, стало быть, бежать нужно влево. И он пробежал с полсотни шагов, когда из-за елей на дорогу выскочил всадник в тяжелой епанче и с пистолетом.

– Стой!

Санька кинулся в лес, проскочил между заснеженными ветками, упал, куда-то покатился, влетел в яму под выворотнем, утонул с головой в рыхлом снегу. Это было убежище – холодное, опасное, и все же убежище. Если свернуться клубком, сжаться, как дитя в материнской утробе, втянуть ноги под шубу, то, может, удастся переждать беду.

В том, что сильфы его по головке не погладят, Санька даже не сомневался. Менее всего он думал о Лизе, своих спутниках, княгине Ухтомской. Даже о Марфиньке он не тревожился – она была одной из веревочек, составивших сеть, в которую как-то непонятно угодил Санька. Надо было выдираться – и что значили поцелуи невинных губок в минуту смертельной опасности? Ничего!

В ту самую минуту, когда Санька проклял всеми известными гадкими словами госпожу Лисицыну, Лиза стояла на поляне – единственная женщина среди мужчин. Рядом Фролка, напротив – супруг, между ней и супругом оказался Матвеич. Юшка и Васька сидели верхом, Полкашка и его приятель Гришка Сыч держали коней.

– Нужно пробираться в Гатчину, – говорил Лисицын. – Не жить же нам тут в медвежьей берлоге! У нас нет ни овса для лошадей, ни провианта для нас.

– Гатчина далеко, верст тридцать, – отвечала Лиза. – А идти – лесом. А ночь надвигается. Лучше сесть в засаду. Погоня невелика, десяток конных. А у нас пуль и пороха хватит на полк! Нужно подстрелить, сколько сможем. Слышишь, Матвеич!

– Лиза, не лезь не в свое дело. До Гатчины мы доберемся, пусть хоть к утру, – гнул свое перепуганный супруг.

– А ну как туда уже отправили курьера? – спросила она. – А ну как нас там уже поджидают? Нужно перебить эту погоню – кто бы ее ни послал!

– Это щенок.

– Тем более!

Лиза уже была в отчаянии – мужчины не понимали простых вещей. Ненаглядный супруг вместо того, чтобы обсудить план действий, таращился с надеждой на Матвеича – авось плешивый черт выручит, как выручил той ночью, взяв на себя все труды и предъявив наутро результат.

Матвеич посмотрел на Лисицына, посмотрел на Лизу. У него был свой хитрый замысел – сделать круг по лесу, вернуться к экипажу и забрать все, что можно. А там немало – и главным образом красавцы рысаки, которые ему самому страх как нравились. С такой добычей он бы повел людей – и тех, кого увлек в погоню, и тех, кто остался в столице, – куда-нибудь подальше от Санкт-Петербурга, можно бы даже в Муром. Его служба Лисицыным, в сущности, завершилась, больше они ему ничего не могли дать.