Костров помолчал.

— Так или иначе, Марка, я пошел. Что Альку отвезли в Мариинскую больницу, я знал. Приехал туда. Прошел мимо охраны, сказал, что…

— Я знаю, — кивнул Новопашин.

— Еще состояние его мне передалось, я весь на мандраже, накручиваю себя, втыкнул марафета, все равно почти ничего не соображаю. Думаю, ну а что, если и вправду что-то такое там с ее зрением. Ну вдруг… Мы в школе в Доме Юного Техника и не такое делали, если разобраться… Робота радиоуправляемого из старых приемников паяли… Нашел ее. Глаза вынимать, конечно, не стал. Решил, просто рубану… Там топор пожарный висел прямо под фонарем, а то, что видеокамеры не пишут, я у охранника узнал. Стою в морге, топор держу, холодно, страшно, луна в окно светит — жесть. Стою и про тебя с ней думаю, а сделать не могу ничего — я же вроде нормальный человек, не маньяк какой. Не знаю, сколько там стоял. Наверное, долго. Потом решил — надо либо делать, пока никто не пришел, либо уходить. Ну, я простыню откинул с лица и…

Марка всего затрясло, как будто он мокрым вышел на мороз. Или это были наркотики? Запутываясь в мыслях, отыскивая в голове, что надо спросить и в ту же секунду забывая это, Новопашин уронил пистолет на колени, прижал правую руку ко лбу и издал какой-то звук — наполовину стон, наполовину скрежет. Костров схватил его за свободную руку и держал, рассматривая его, словно видел друга в первый раз. Марк никак не отреагировал на его прикосновение, может быть, даже не почувствовал его.

— Это еще не конец, — подождав минуту или две, сказал Миха.

— Что? — посмотрел на него Марк.

— Никакого файла там, конечно, не было. Все это бред. Если бы можно было что-то вживлять в глаза, у половины прохожих на Невском такие штуки были бы… Сегодня «пиджак» опять позвонил мне. Сказал, что надо встретиться. Я не хотел, дел невпроворот, но тот настаивал. Подъехал, сел в его «ха-шесть». Водила курит на скамеечке рядом. «Пиджак» объявил, что файл всплыл. Он у его дочери. Как он у нее очутился — «пиджак» не знает. Не знал… Ну, а дочка взяла и запросила денег. Три миллиона. Оказалась пожаднее Альки… Еще та семейка, мать их…

Костров нахмурился.

— «Пиджак» и выдает мне новые правила игры. Поскольку компромат — вот он, то это мой косяк. Я его и должен исправить, нравится мне это или нет. А если… По итогам — шантаж на шантаже. Тип скользкий и такой… Влиятельный. Спалить меня ему ничего не стоит. Если понадобится, он сделает, как обещал, я и не сомневался… Надо было мне с самого начала вернуть аванс…

— Ныть будешь, когда колено тебе прострелят, — перебил его Марк. — Еще ведь нет, правда? Сохраняй хладнокровие.