– Как вы отнесётесь к тому, чтобы Сёма вернулся к вам?

Наверное, минут пять я молчала, оглушённая услышанным. Сёма не в тюрьме? Его готовы отпустить? Нет, наверное, это такая игра.

– Это жестоко.

– Извините, я задал конкретный вопрос. Если вы не желаете иметь какие-либо отношения с Сёмой, мы, разумеется, будем пробовать другие варианты.

Мне стало трудно дышать. Сёма вернётся? Я могу его принять? О чём с ним говорить, если в мыслях сейчас только люди, которых он убил? Но если этот подполковник хочет с нашей помощью выручить других людей… Надо же – я уже говорю самой себе «наша помощь», вижу себя снова вместе с Сёмой…

– Это очень важно для вас?

– Да. Но если вам неприятно…

– Нет, ничего. Если Сёма вернётся… – слова застряли во мне. Я не могла сказать, какие чувства вызывает у меня такая перспектива. – Пусть возвращается, – через силу прошептала я, глядя в пол.

Таня

– Ну, как прошли похороны? – стараясь скрыть недовольство, поинтересовалась я, когда Лебедев приехал к нам с кладбища. С ним были девушка по имени Женя, изображавшая меня на «похоронах», и две девочки, дети кого-то из сотрудников ФСБ. Девочек мне было жаль: следуя совету Олега, их заставили плакать с помощью лука. Конечно, я понимала, что всё это ради пользы дела, но на душе было противно. Принесла им пирожных, чаю и соку, но неприятное ощущение не отпускало.

– Всё хорошо. По-моему, нас снимали, – с удовлетворением констатировал Лебедев.

– Кто снимал? Зачем?

– Не знаю, выясняем. Вероятно, хотели удостовериться, что Андрей убит.

Муж вышел из спальни и сел на стул подальше от окна.

– Долго мне ещё работать покойником? – хмуро спросил он.

– Надеюсь, за пару дней управимся. Но ты же понимаешь – гарантировать не можем.

Андрюша побарабанил пальцами по стене:

– Я даже на зарядку выйти не могу!

– А дома делать – что мешает?

– Между прочим, если я буду шумно прыгать и бегать, соседи снизу обратят внимание.