Скорее на ощупь, почти в темноте, нахожу злосчастный щиток. Если Махмуд подстроил нам ловушку, то больше всего опасности именно сейчас. Пальцем тяну щиток на себя… И вдруг в стене открывается окошечко, сразу становится светлее.

– Что это?

– Посмотри – в комнате нет никого?

Заглядываю в окошечко. Оно застеклено, и через него хорошо виден интерьер. Нечто вроде склада. Видимо, здесь действительно наши вещи.

– Махмуд, как войти?

– Набери на пульте «двенадцать-пятьдесят три».

Набираю, ввожу, и слева открывается узкая дверца, в которую непросто протиснуться даже мне. А каково Махмуду и Ахмеду? Развязывать их не буду. Нет, ничего, пролезли. И я сразу вижу своё платье, шубу и сапоги. Аня издаёт короткое восклицание – она тоже обнаружила свои вещи, чуть в стороне. Господи, как же неряшливо всё свалено, сразу видно, что возвращать нам не собирались.

– Махмуд, что ты намеревался сделать с нашими вещами?

Пленник издаёт печальный вздох:

– Их надо было раздать неимущим.

У меня глаза лезут на лоб. Здесь, на этом острове, полном нефти, есть неимущие? А если и так – неужели мультимиллиардер не может одарить их щедрее, нежели одеждой, отнятой у похищенных женщин? И кто бы взял наши шубы, зачем? Впрочем, не моё это дело. Одеваюсь, обуваюсь, захватываю свою сумочку. Пусть будет жарко в шубе и сапогах. Мой пистолет на месте? Да, очень любезно со стороны Махмуда. Теперь можно и на родину отправляться.

– Аня, ты готова?

– Да!

Наши пленники с покорностью наблюдают, как мы бросаем прощальный взгляд на всё, что остаётся на этом складе: куча женской одежды, детские игрушки, пара велосипедов… Некогда рассматривать.

– Махмуд, как нам пройти к самолёту?

– Я же говорил – второй этаж.

– А твоим ходом нельзя?

Он пожимает плечами:

– Надо вернуться на лестницу.

Коли надо, вернёмся.