У Сильвы было всё: и фотоаппарат, и вспышка. Она подошла почти вплотную к навесу и стала фотографировать гада, а он стоял, замерев, и думал, что это за фигня такая бьёт по глазам. Он был с той стороны навеса, с которой выход к автодоилкам. А мы с другой стороны, где был выход к вагончику. Гад осторожно засунул голову под навес. Я стоял сбоку за Сильвой и следил, чтобы она не поскользнулась, не упала. Но она не поскользнулась, а ловко отпрыгнула назад, когда гад кинулся на неё. Бросившись вперёд, он оказался внутри под навесом, голова его высунулась наружу там, где только что стояла Сильва. Мне показалось, что она слишком близко, я схватил её рукой поперёк талии и оттащил дальше. Гад высунул в нашу сторону голову, но корпус его не пролезал.

Сильва освободилась из моей клешни, успев поблагодарить меня взглядом, повернулась к беседке и опять щёлкнула фотоаппаратом. От вспышки гад разозлился и ещё подался вперёд. Вся железная конструкция навеса погнулась, но железные уголки, залитые бетоном, выдержали. Они, наверное, снизу были приварены к арматуре. Тут-то гад и почувствовал, что слегка запутался в этой фигне. Он рванулся так, что я подумал, вот он сейчас вырвется и нам хана. Но он не вырвался, навес покосился ещё сильнее, и гад запутался окончательно.

Глава 41. Возвращение участкового

Глава 41. Возвращение участкового

Паника, вызванная репортажем сторожихи с места сражения ящера с пазиком и ещё дополненная рассказом доярок, видевших издалека и ящера, и акцию Сильвы на ферме, превратилась в настоящий ужас, когда по селу стали бегать недоенные коровы из коровника. Дело в том, что коровы чувствовали близкое присутствие ящера и рвались, как могли, чтобы убежать далеко от этого страшного места. К тому же их не подоили, от этого им было больно. Скотник боялся, что ящер вырвется из «железного плена», тем более что тот предпринимал время от времени отчаянные попытки это сделать.

Выпив полбутылки водки, полученные от незнакомой, но такой умной женщины, скотник решил, что коровы, если их выпустить, будут в большей безопасности, чем в закрытом помещении коровника, на прочность стен которого он всё-таки не очень полагался. Тем более что доить этих взбесившихся от страха животных и так не было никакой возможности.

Коровы кинулись в сторону, противоположную от ящера, то есть к реке. Ящер же, повёрнутый к ним хвостом, тем не менее с новой силой стал вырываться, но только ухудшил своё положение: ещё сильнее запутался в этой железной паутине, которая гнулась под его напором, но не выпускала его. Коровы инстинктом чувствовали, что в этой ситуации надо бежать к людям, а где находятся люди, было им понятно. Люди там, где дома и откуда идёт дым из печных труб. А дома за рекой. Но на лёд умные коровы не побежали, он бы не выдержал. А побежали они к мосту и по нему переправились через реку и хлынули как раз в самый центр хутора. Слева от них была площадь перед конторой. На площади стоял покалеченный пазик. А справа – улица. И коровы не побежали к конторе, потому что от конторы им толку никакого бы не было.