Вот только одна догадка настораживала и пугала его. Не желая признаваться себе в этом, Берт чувствовал, что Сандра любила и, вероятно, всегда будет любить придуманного ею Дастина — того, что создало её романтическое воображение. Возможно, Морис так и останется единственным мужчиной в её жизни, которую она не сумеет забыть.

— Ты бы смогла прожить в таком домике целую жизнь? Не одна, конечно, а с тем, кто станет твоей парой? Разжечь очаг, выращивать цветы, варить джем и делать терновую наливку?

— А ещё я бы завела большую лохматую собаку и кота, чтобы спал и мурлыкал у печки. И, наверно, была бы очень счастлива.

— С тем, конечно, кто должен быть очень похож на Мориса?

Задумчиво посмотрев на Берта, Сандра отрицательно покачала головой:

— Н-нет. Совсем, совсем другим… А что бы ты сказал, Берт, если бы я призналась, что представляю в этом доме веселые детские голоса и доброго, сильного хозяина — ну, приблизительно такого, как сидит напротив меня?

— А что бы сказала ты, Сандра, если бы я рискнул поцеловать тебя?

— Я бы сказала: «Пойдем прогуляемся, Берт. Тут вокруг такая красота. А ты ещё обещал мне рассказать кое-что.

Ни слова не говоря, Берт подал Сандре жакет и распахнул дверь в теплую, дышащую осенними ароматами ночь.

— Ого! Здесь, оказывается, живут все звезды. — Задрав голову, Сандра закружила на освещенной бледным светом поляне. — И такие огромные, яркие!

— Естественно, мы же забрались поближе к небу! Осторожно, не сбейся с тропинки. Стоп!

Они поднялись на площадку у края утеса. Небосвод, опирающийся на горные хребты, казался опрокинутой гигантской чашей. В удивительной тишине были слышны всплески ручья, бегущего среди камней, и отдаленной уханье какой-то птицы.

— Смотри, Берт, кресты! Это могилы…

— Не бойся, детка. Здесь спят мои старики, Элизабет и Генрих. Они прожили долгую жизнь и умерли, как в сказке — в одночасье.

— Как это?

— Домик засыпала снежная лавина. И они просто не проснулись в своей деревянной спаленке… Так будут спать вечно — рядом, в любви и покое. Берт положил на холмик сломанную по дороге терновую ветку с лиловыми ягодами. — Не беспокойтесь за меня, я постараюсь стать счастливым. А это Сандра — она будет защищать и оберегать меня. Правда? — Берт обнял Сандру и заглянул ей в лицо.

Ему пришлось хорошенько взять себя в руки, чтобы не прильнуть к детским, чуть приоткрытым губам. Сандра прижалась щекой к его плечу хрупкая, беззащитная, она доверяла ему свою жизнь. Который раз за это путешествие Берт упрекнул себя в преступном легкомыслии. Ему не впервой было заигрывать с опасностью, он привык рисковать, не воспринимая угрозы всерьез. Но подвергать испытаниям Сандру — непростительное мальчишество. Он сильнее прижал её к себе, гладя ладонями теплую спину с торчащими лопатками.