Карина стояла, не шелохнувшись, будто чего-то боялась. Убрав помаду в косметичку, я повернулась к ней и скомандовала:

— Что, стоишь, открывай!

— Тише, ты раскричалась, здесь не всем можно дверь нараспашку открывать, — прошептала Карина.

Осторожно на цыпочках она прошла в коридор, я проследовала за ней. Карина прилепилась к глазку, и только потом открыла дверь. На пороге вырос Алмазный. Взгляд Ильи не выражал ничего, кроме беспокойства.

— Ну? — уставилась на него Карина.

Алмазный покрылся красными пятнами, нервно теребя в руках перчатки, и пройдя в прихожую сказал:

— Во-первых, здравствуй любимая. — Может, я сначала разденусь.

— Ну, привет, любимый, — покровительственно ответила Карина, придирчиво изучая его.

Такое поведение Ильи настораживало, не предвещая ничего хорошего. Алмазный молча, разделся и прошёл на кухню. Мы проплыли за ним. Парень сел на стул, достал из пачки сигарету и закурил. Его глаза смотрели на нас загнанно и обречённо.

— Итак, слушаю вас, — сказала Карина.

— Что загрустили, подруги? — подмигнул он. — Я же не сказал, что ничего не получается, правда сложности есть.