Невольно передернула плечами. Почему-то упорно не хотелось представлять Кавьяра мертвым. Хотя ничего удивительного — с вопросом моей чрезмерной сострадательности ко всему живому все уже разобрались. Доктор это тоже понимал. Он наблюдал за мной, наверняка, пытаясь отыскать признаки утраченного рассудка или подкатывающей истерики. Однако ничего этого не было. Никогда в жизни не делилась эмоциями и чувствами с другими людьми, на этот раз тоже не собиралась. Впускать кого-либо в душу я была не намерена. Мое восприятие окружающего мира не предусматривало доверчивости или же красноречивой откровенности. Но, вероятно, по мнению Марио, который был еще и психологом, выговориться мне бы не помешало.

Я все равно молчала, не обращая внимания, на укоризненный взгляд дока, и упрямо рассматривала Клио.

— Да, Кавьяр, подложил ты своим близким свинью, — попыталась иронизировать, перебирая волоски на руке грека, чуть повыше запястья. — Как всегда, эгоистично и без предупреждения. Не изменяешь своим привычкам…

Вздохнула и, положив голову край кровати, продолжила свой монолог.

— Пора бы уже понять, Клио, что зацикленностью на прошлом ты причиняешь боль своим родным и близким. Кассандра погибла из-за твоих идиотских разборок. Неплохо было бы что-то поменять в своей жизни, как считаешь? .. Смотри, я даже мнением твоим поинтересовалась… Удивительно…

Приподнялась и в лицо Кавьяру заглянула. Маска, бледная маска. Скулы выделяются и брови темные, а остальное словно стерлось, словно потеряло смысл, превратив некогда живое выражение лица в страшный гипсовый слепок…

— Знаешь что, — разозлилась. — Я тоже перемен боюсь… Все боятся… Но ведь ты вторгся в мою жизнь наглым образом и не спросил, хочу я этого или нет! Рано или поздно всему наступает конец, но это не значит, что ты можешь просто сдохнуть в этом ненавистном особняке. Мне даже остаться ради тебя пришлось… Ради Тео… Он… Он огорчен… Да что там огорчен! Твой брат просто убит горем. Не смей его оставлять. Кассандру завтра похоронят, а ты все лежишь здесь прохлаждаешься! Попрощался бы с ней… Твой отец приезжал. Он зол и обижен на тебя… Тело Касси увезут в Грецию, а ты…

Дыхание начало сбиваться. Мне так много хотелось рассказать Кавьяру, что страшно стало от зашкаливающих чувств. Хотелось ударить грека, чтобы он вдруг очнулся, вскочил и накостылял мне за такую дерзость. Согласна была стерпеть подобное обращение, только бы, наконец, рассеялся этот мрак…

— Вставай! — заорала белугой и вцепилась в не забинтованное плечо Клио. — Ублюдок, вставай!