Кандагари Махал была смущена своей дерзостью.

Хуррам смотрел на нее, выжидая. Он помнил, что, если хочешь, чтобы человек поскорей высказал свое пожелание и ушел, нужно не поддерживать с ним беседу.

— Ваше высочество, вы придете сегодня ко мне?

С трудом сдержав резкое «Нет!», Хуррам пожал плечами:

— Ты видишь, я занят. Если не просижу за работой слишком долго, то… может быть…

Он все же не стал обнадеживать. Хуррам ничего не мог поделать с собой, не мог заставить себя обнимать нелюбимую женщину. Она не виновата, что нелюбима, но и он тоже. Как хотелось, чтобы этой юной красавицы вовсе не было на свете, чтобы не чувствовать себя виноватым перед ней, загнанным в угол, несчастным.

Кандагари бросила быстрый взгляд на письмо. Персидский — официальный язык двора, даже будь принцесса не слишком грамотной, она сумела бы разобрать слова, выведенные красивым почерком ее мужа: «Любимая, я очень рад…»

— А что вы пишете? Это перевод какой-то поэмы?

Хуррам нахмурился, но возражать не стал:

— Да.

Он просто заслонил собой текст, пытаясь придумать повод, чтобы выпроводить жену вон. Та ушла сама, на прощание укорив:

— Переводом можно заняться и завтра. Простите…

Хуррам понял, что жена видела письмо и даже догадалась, кому оно, а потому был рад, что не укорила хоть за это. Может, она не такая уж плохая, только несчастная?

В этот раз прийти к ней в комнату оказалось немного легче, но он вскоре ушел, чувствуя себя отвратительно, словно предал сам себя. Наверное, так и было.

Письмо осталось недописанным, Хуррам слишком боялся, что любимая догадается о его предательстве.

Через несколько дней все изменилось.

Верный Джафар принес приказ от падишаха немедленно прийти.

— Что-то случилось?

— Нет, ваше высочество, падишах просто что-то придумал.

Хуррам думал иначе, Кандагари могла нажаловаться падишаху, ведь Хуррам, хоть и посетил ее спальню, был холоден и быстро ушел. Принц даже плечом дернул раздраженно — неужели из-за этой женщины ему придется униженно объясняться с отцом? Мелькнула мысль, что забеременей Кандагари Махал, ему не пришлось бы навещать ее в спальне. Но тогда первенца родит не Арджуманд, а эта внучка персидского шаха.