– Вонааа, – повторил за каретником половой, покачивая головою. – Достаточный господин… Дай Господи кажинный день таких проезжающих…

Половой, как мы вам уже говорили, был тертый старик и совершенно не собирался никому показывать лежащий у него в жилетном кармане полтинник, полученный от Красина.

Сейчас для нас с вами главной станет такая вот фраза, не сказать – радикально изменившая жизнь Красина, жизнь его уже изменилась, – но продлившая еe до самых пределов, до восьмидесяти шести лет, как мы вам уже сообщали, дорогие мои, до тысяча девятьсот восемнадцатого года. Не прими Красин этой фразы, его, по всей вероятности, ждал Алексеевский равелин, где Иван Сергеевич нашел бы возможность избавить себя от мучений. А так вот он еще полвека прожил бобылем, строя, работая, ложась в постель каждый день измученный заботами, чтобы не вспоминать… Но вспоминал Красин каждый день, каждую минуту. Вот такое вышло ему наказание на полвека, вот такая мука.

А фраза была ему сказана исправником Павлом Ильичем Лисицыным:

– Вам надобно уехать из России.

– Я не собираюсь никуда уезжать, – был ответ. – У меня обязательство по строительству мостового перехода, если вам необходим формальный повод, господин ротмистр. У меня контракт и… вообще… Я обещал… Сейчас приходится набирать новых плотников и путейцев, потом… Да что я вам… К следующей весне надобно построить… А потом я собираюсь постоянно жить тут, возле могилы Катерины Борисовны. Куплю квартиру или дом.

– А жалование, например, позвольте спросить, господин Красин? – Лисицын был, как всегда, непроницаем. – Жалование кто вам станет выплачивать? Департамент полиции имеет сведения, что контора Визе ликвидирована…

– Как-нибудь, – равнодушно отвечал Красин. – Полагаю, как-нибудь все устроится. B соответствующей службе Градоначальника…

– И напрасно полагаете, Иван Сергеевич. У меня приказ об вашем аресте, – он произнес слово «аресте» с ударением на первом слоге – «а’ресте», и Красин немедленно вспомнил хладнокровно застреленного Лисицыным Морозова: все они, такие разные с виду, на самом деле совершенно одинаковые, еще подумал в тот миг Красин.

– Вы ж говорили, что я не арестован, – с бледною улыбочкой бросил Красин. Ему тогда, на самом-то деле, было все равно.

– А разве вы арестованы? – бесстрастно отвечал исправник. Только светлый ус его дернулся. – Я повторяю: имею приказ доставить вас в Санкт-Петербург, в кандалах под усиленным конвоем. В сей момент предпринимаю все меры по вашему розыску.

Тут мы должны сделать некоторые преуведомления, дорогие мои.