Я была взволнована осознанием того, что у меня не будет ребенка от Грэма, и эта женщина была последним человеком, с которым мне хотелось беседовать в эту минуту. И все же я последовала за ней, словно щенок. Она закрыла за нами дверь.
– Садись. – Она указала на коричневый кожаный диван. В отличие от всего остального дома, воздушного и яркого, эта комната была темной и мужской. Встроенные книжные полки закрывали стены, и одну сторону комнаты занимал массивный письменный стол из дерева вишни. Женевьева прошла за стол и открыла шкафчик. Достав резной хрустальный графин и два стакана, она налила в них янтарную жидкость и протянула один стакан мне.
– Нет, спасибо.
– Бери. Это может тебе потребоваться. – В ее напряженной улыбке было больше яда, чем меда.
«
– Я подумала, что нам с тобой пора поговорить как женщина с женщиной.
– И раз уж ты увела меня в комнату, я полагаю, что этот разговор не предназначен для ушей Грэма.
– Верно. Некоторые вопросы лучше решать женщинам.
– Что ж, выкладывай всю ту хрень, которая у тебя на душе, Женевьева, чтобы мы могли двигаться дальше. – Я откинулась на спинку дивана.
– Хорошо. Тогда я не стану ходить вокруг да около. – Она сделала глоток спиртного. – Я хочу, чтобы ты перестала трахаться с отцом моей дочери.
– Прошу прощения?
– Что именно ты не поняла?
– У тебя нет никакого права указывать мне, что делать.
– А вот тут ты ошибаешься. Твои действия напрямую затрагивают мою дочь. Она заслуживает того, чтобы у нее была семья.
– Наши с Грэмом отношения не имеют никакого отношения к Хлое.
– Разумеется, имеют. Ты эгоистка.
– Это я́-то эгоистка? Ты спала с лучшим другом Грэма, но четыре года молчала о том, что Грэм – отец Хлои, чтобы твой муж от тебя не ушел. И ты называешь меня эгоисткой.
– Мы говорим не обо мне.
– Черта с два не о тебе. Ты хочешь отвадить от меня Грэма только для того, чтобы у тебя появилась возможность снова в него вцепиться. Это не имеет никакого отношения к благополучию твоей дочери.