— Реально не понимаю, — ответил коротко стриженый развязный молодой человек лет двадцати двух в полосатой тенниске с расстегнутым на все пуговицы воротом. Кисти рук, схваченные «браслетами», он держал на коленях.

— А как насчет угрозы убийством?

— Пфэ, — парень криво усмехнулся, поглядев чуть в сторону. Там, возле зарешеченного окна сидел, позевывая, плечистый сержант с дубинкой на поясе. Задержанный, несмотря на свой напускной кураж, этого сержанта побаивался.

— Ты бы не пфэкал, Толмазов, — посоветовал Клим. — Твой дружок, наверное, знает больше… Как думаешь?

— Не знаю, о каком дружке речь… — Задержанный демонстративно скрючился, заглянув себе между ног.

— Остроумный, да? А ведь и верно — этот «дружок» как раз знает точно… Кого вы там с ним оприходовали без согласия, а?

— Да ладно, начальник…

— А потом ты стращать начал, что живот девке вспорешь, если она на тебя заяву напишет.

Толмазов заметно «спал с лица». Видимо, такого он не ожидал. Но промолчал.

— Ну так как? Про второго дружка, не этого… — Столетов показал пальцем в пах Толмазову, — а про гражданина Вакуленко, знаешь, что тебе скажу? А то, что пока ты тут клоуна корчишь, он дает признательные показания. И пойдет как свидетель. А ты пойдешь по сто тридцать первой. Сколько там лет дают, Матонин?