* * *

Убийца рисовал кончиком ножа затейливые узоры на коже девушки и немного удивлялся. Она была первой, которая в такой момент не дергалась, не билась и не выла в кляп… Впрочем, нет — она как будто пыталась крикнуть. Причем что-то членораздельное. Заглушенные звуки казались ритмичными, словно бы девушка то ли пела, то ли произносила одну и ту же фразу… Как будто девиз, слоган или нечто подобное… Убийца поднялся, прислушался. Рискованно, но любопытство пересилило. Он сорвал скотч с лица девушки и вынул из ее рта кляп, готовясь тем не менее в любой момент затолкать его обратно. И тут же услышал, что говорила его жертва:

— Я тебя не боюсь! Я тебя не боюсь! Я тебя не боюсь!

И, что самое странное и даже страшное — у нее смеялись глаза. Девка насмехалась над ним… Распятая, лишенная подвижности, обреченная и знающая, что сейчас с ней будет, она издевалась и глумилась. У убийцы вдруг встала красная пелена перед глазами. Его затрясло, и он внезапно ощутил что-то похожее если не на испуг, то на недоумение. В голове застучал отбойный молоток, мужчина издал низкое рычание и замахнулся ножом, не помня себя от досады и злости.

* * *

— Ольга Викторовна, — услышала Точилова голос Маркиной, когда открытый урок госпатриотизма закончился, и почти все уже разошлись.

— Я вас слушаю, Галина Петровна.

— Скажите на милость, Ольга Викторовна… Вы в своем уме? — резко произнесла директриса.

— Что я не так сделала? — спросила Точилова, вздернув подбородок и чуть повернув голову. В голосе звучало удивление, но синие глаза горели гневом.

«Как есть королева, — подумала Маркина. — Тоже мне, Мария Стюарт нашлась, на мою голову… Не сбить ли корону? А то вон, весь потолок в царапинах».

— Вы решили, что самая умная, и что сумели обвести всех вокруг пальца?

— Но я хорошо готовилась…