– Вот тебе и лепрекон, – сухо констатировал Рудольф, но в голосе снова звучали нотки «А я же говорил!»

– Она расстроена! – огрызнулся Эрик. – Ее только что избили и попытались изнасиловать! Я бы тоже нас ненавидел!

***

Мостовая в лучах красного рассвета. Железная плетеная ограда сверкает серебристыми переливами инея. Впереди узкий канал, разъединяющий город на части, и с десяток таких же античных каменных мостов, как этот, тянутся до горизонта, из-за которого встает тусклое солнце. Изо рта пар вырывается клубочками, легкий морозец щиплет нос.

– Опять ты?

Его томный басовитый голос раздается возле самого уха. Нина оборачивается, но, как и в прошлых снах, она не видит его лица. Он сидит к ней спиной на противоположном конце скамьи. Черное драповое пальто, ворот задран до самого затылка, шарф в мелкую клетку вокруг шеи. Он прячет руки в карманах и смотрит вдаль перед собой. Вдаль – по другую от нее сторону.

– То же самое могу и о тебе сказать, – небрежно роняет Нина.

Он ухмыляется.

– В тебе что-то изменилось, – произносит чарующих хриплый низкий бас.

Нина молчит.

– Тонны обиды…

Нина не комментирует.