Не успев подумать, что делаю, я уже выходила из машины и шла к нему, поднимая руку в стеснительном приветствии. Он был в хирургической форме – она служила отличной пижамой. Мне нравилась форма: медицинский запах, мягкость от изношенности, свободный покрой. Но всю свою рабочую одежду я выбросила.
Он посмотрел на меня.
– С возвращением, – сказал он просто. – Я знал, что ты придешь.
Глава 46
Глава 46
Меня не позвали в его палату. Не было вызова из реанимации или громкой сирены – ничего вообще, никакого предупреждения. Я в тот вечер зашла еще раз без особой причины – посмотреть, как он, посидеть с ним, проверить, что все в порядке.
Посмотреть, удалось ли ему поспать.
Сейчас я бы могла сказать, что уже знала, когда подходила к палате, но нет, на самом деле мне ничего не было известно.
Дверь в его комнату я открыла, не сбавляя шага, хотела посоветовать ему читать «Войну и мир» для расширения словарного запаса, а не книжки для подростков, если хочет меня разбить в «эрудит».
Открыла – и застыла как вкопанная.
Шарф болельщика «Ньюкасл юнайтед», с которым он не расставался.
На нем и висел. На подставке телевизора, над натекшей лужицей мочи.
Вокруг меня закрутился какой-то цирк. Позвали консультанта, он пришел заспанный, с опухшими глазами. Сестры стояли, дрожа и ежась, пока консультант его осматривал. И конечно, позвонили матери мальчика.
– Ведь будет следствие, да? – спросил у меня кто-то из сестер.
Я стояла отдельно от них от всех, одна, в самом темном углу комнаты, глядя на последствия. Шарф. Штанга телевизора, которую я подрегулировала. Пол мыли шваброй. На тело, положенное на кровать, будто мальчик был жив, я не смотрела.
В коридоре послышался голос его матери. Я отвернулась к стене, обхватив себя руками.
Худшего момента не было в моей жизни.