Одна из официанток увидела меня и произнесла:

— Здесь это запрещено.

— Все равно дело уже сделано, надо лишь немного подправить.

Она закатила глаза и вернулась за прилавок.

Я всеми руками за свободу речи, но хотя бы пишите правильно, придурки!

Джордж опоздал на десять минут. Его одежда насквозь промокла. Я помахала ему со столика Моны, поставив стул рядом с собой.

— Привет! — сказал он, снимая пальто.

— И тебе здрасьте.

Он ушел делать заказ, а я допила свой чай. Когда он вернулся за стол со стаканом кофе, я заметила, каким усталым он выглядит. А может, он всегда был таким. Как часто я внимательно смотрела на Джорджа? Он был затворником. Мы лишь иногда приветственно махали друг другу, когда он подъезжал к дому, а я была на улице.

— У Фиг был роман с Дариусом, — сказал он.

У меня в желудке все перевернулось. Я обхватила рукой живот.

— Скажи же что-нибудь! Черт, все так запутано!

Он провел рукой по своим торчащим в разные стороны волосам, ерзая на стуле, как ребенок-непоседа. Я видела, как его взгляд устремился на слова о Моне, в то время как я пыталась переварить его слова.

Что я могла сказать? Была ли я вообще удивлена? Да, да, вообще-то была.

— Черт... Ты, должно быть, прикалываешься?

На его лице прочиталось облегчение, что я наконец заговорила.

— К сожалению, нет.