Дело было прошлой осенью. Я была дома, пыталась убить время до конца учебного дня Мерси. Такой была теперь моя жизнь — я пыталась найти, чем себя занять, пока мой ребенок ест печенье и учит песенки в саду. После смерти отца она перестала спрашивать о Дариусе. Она никогда до этого не видела моих слез, и будто понимала тяжесть принужденного уйти и того, кто выбрал уход.

Я слонялась по комнатам, стирая пыль с книг, переставляла мебель, чувствуя свою бесполезность без истории, которую надо было облечь в форму книги. Вдруг я услышала стук в дверь. Почтальон бы просто оставил посылку у двери, да и я не то чтобы жаждала с кем-то общаться. Но стук не прекращался, а лишь усилился, и я все-таки подошла к входной двери, по-прежнему сжимая тряпку для пыли в руке. Я посмотрела в глазок. На пороге моего дома стояла Фиг. На ее голове была кепка. Она совсем исхудала, одежда висела на ней, как на вешалке, а лицо было четко очерчено. Мой внутренний голос убеждал меня не открывать, но меня разбирало любопытство. Она должна была догадываться, что я все знаю

Когда я открыла дверь, ее лицо уже было сложено в гримасу. Слова, вылетевшие из ее рта, были будто брошены в меня. Я не могла понять, услышала ли я безумные или агрессивные интонации в ее голосе.

— Мне жаль, понятно? Извиняться ничуть не ниже моего достоинства.

— А за что ты извиняешься?

Может, пришло мое время ударить ее по лицу, обругать, и высказать все, что я о ней думаю, но, как обычно, я погрузилась в ее сумасшествие. Мне было интересно, что творится у нее в голове.

— За то, что я сделала. Это не я, я совсем не такая.

Она притворилась плачущей, но слез я так и не увидела. Она как-то рассказывала мне, что до переезда в Вашингтон к Джорджу у нее были отношения с мужчиной из ее родного города. То есть, получается, она именно такая. Ложь номер один.

— Дариус первый заговорил со мной. Мне было так одиноко... Джордж был... Ну, ты знаешь, какой он. Он не поддерживал меня.

— Я была рядом, я поддерживала тебя.

Мне было ее жаль. Она так отчаянно пыталась быть кем-то, кем совсем не являлась. Ее глаза были широко открыты и полны слез. Я представила, как она судорожно пытается применить какую-нибудь другую тактику. Я посмотрела на нее, по-настоящему посмотрела. Не с целью найти то, что я хотела бы найти, лишь хорошее. Я смотрела на то как она смотрит, оценивает, говорит, чтобы привлечь к себе внимание. Если ты добрый человек, она будет доброй для тебя. Если ты веришь в спасение окружающей среды, она будет невероятно этим увлечена. Однажды мы пошли в ресторан с Фиг и Джорджем, и я вдруг начала рассказывать им о всяких болячках, которые у меня появились за последние пару лет. Фиг посочувствовала мне, а потом поведала нам о своем свином гриппе, и как ужасно она его переносила. Я верила ей до тех пор, пока не увидела выражение лица Джорджа.