Он поворачивается и смотрит на меня, его чёрные глаза заглядывают в мою душу.
— Очень жестокому.
Моё сердце сжимается от боли в глазах Деэра. Он думает, что скрывает её, но это не так.
— И поскольку ты был непослушным, предположу, что тебя часто наказывали.
Он кивает и смотрит на море, а я беру его за руку и кручу его кольцо вокруг пальца.
— И никто не вмешивался? Ни твоя мама, ни бабушка?
Деэр удивлённо смотрит на меня.
— Она мне не родная бабушка. И, конечно же, она не стала бы вмешиваться. Она всегда была мной недовольна. И считала, я заслужил всё, что получил и даже больше. А моя мать… она не могла остановить его. Не могла противостоять им обоим. Они были неодолимой силой.
— Почему твоя мама не ушла от него? Если он был таким плохим? — нерешительно спрашиваю я.
— Это не всегда так просто, — устало отвечает он. — Куда бы она пошла? Ей некуда было идти.
Этот разговор становился мрачным, зловещим и пугающим. Я изучаю его лицо, все линии и углы, и крепче сжимаю его руку.
— Ну, теперь, когда твоя мама умерла, ты разорвал отношения с семьёй отчима. И слава богу. Сейчас ты здесь, в Америке, и они больше не могут причинить тебе вред.
Он прерывисто вздыхает, его тонкие пальцы переплетаются с моими.
— Разве?
Я начинаю отвечать, но он перебивает:
— Ты потратила большую часть своих вопросов, Кэл. Мне кажется, у тебя осталась всего парочка.
Я киваю, потому что он прав.
— У меня остался только один вопрос на сегодня, а последний приберегу на потом.
Волнение заставляет моё сердце биться быстрее, адреналин бурлит, бурлит и бурлит в венах, когда я смотрю на него, Адониса, сидящего рядом со мной.