— И ничего, — твёрдо отвечает он. — Просто интересовался, как у тебя дела. Ты не готова к встрече с ним, Калла. За последнюю пару месяцев ты через многое прошла. Тебе нужно сосредоточиться на себе, а не на Деэре.
Меня пронзает боль, и я отворачиваюсь, смотрю в окно, на пустой гостевой домик Деэра.
Они не понимают. Именно он держал мою голову на плаву эти последние несколько недель. Не знаю, почему я так сильно от него завишу, но я просто завишу. Вот только я прогнала его, поскольку, очевидно, я сумасшедшая.
Я отправляю в рот вторую ложку.
— Спасибо за еду, — говорю Финну. Он кивает.
Я жую и глотаю, стараясь не смотреть на отца. Всё ещё злюсь на него.
Я настолько зла, что лёгкие горят, а горло сжимается.
В рот отправляется третья ложка. Когда я жую, мне кажется, что во рту опилки, и мне ни за что не удастся их проглотить, потому что горло слишком сильно горит, а я не могу дышать.
В замешательстве я смотрю на тарелку. Польская колбаска, квашеная капуста, яблоки… и орехи пекан.
Мои руки тотчас подлетают к горлу, поскольку после трёх ложек оно уже отекло и не пропускает воздух.
Я хриплю, пытаясь вдохнуть. В груди распространяется жар, а все сосуды в лёгких начинают расширяться. Я чувствую, как каждый из них пульсирует в моей грудной клетке, растягивается, набухает.
— Пап, — удаётся прохрипеть мне, вставая со стула. Он бросается вперёд, чтобы подхватить меня, и я падаю в его объятия, пытаясь дышать онемевшими лёгкими.
Я втягиваю воздух, но он не проходит. Воздух не может попасть в отёкшие ткани моего горла. Будто тиски, стягивающиеся и сжимающиеся.
Я — рыба, выброшенная из воды, и всё вокруг превращается в шум, но я не могу разобрать слов. Свет размывается в одно огромное пятно, и в голову пробивается одна единственная мысль, прежде чем всё исчезает.
Кто-то только что меня отравил.