Но они не обращают на меня внимания, и, когда я поднимаю глаза, то вижу папино лицо, прильнувшее к стеклу.
Я зову его, но он не отвечает. В действительности, его лицо ускользает и не возвращается.
— Вернись, — шепчу я.
Но он не возвращается.
На моих глазах выступают горячие слёзы, когда я думаю о сестре, свернувшейся калачиком где-то в этой больнице, одинокой, напуганной и считающей, что я пытался убить её.
Я бы никогда.
Нет.
Я не мог.
Но мои руки привязаны к кровати, и с этим не поспоришь.
Я накормил её орехами. И этого так же не опровергнешь.
Я закрываю глаза, чтобы не слышать причитаний в своей голове, пытаясь отгородиться от них.