— Так что? — пользуясь тем, что в отличие от нарисованной женщины, могу говорить, я вернула внимание Филиппа к себе. — Успеем посмотреть все картины?

И тут мужчина, наверное, решил, что уже достаточно покорил меня своим интеллектом, потому что снова спросил:

— Зачем?

— Ну… — еще один глубокий-глубокий вдох.

Я не собиралась ссориться со старшим братом Никиты. Вряд ли я снова его увижу, так что лучше нам остаться на таких, прохладных, но нейтральных отношениях. К чему растягивать негатив через границы и страны?

— Потому что, я пока не заметила никакого сходства с Никитой, — пояснила я терпеливо Филиппу, который смотрел на меня с нескрываемым интересом, и рассматривал не мои глаза, а все больше губы. — А Никита говорил, что, едва я взгляну на картины, сразу все пойму про его восточные корни.

— И все? — удивился мужчина и попытался склониться ко мне, но я сделала шаг назад. — Это действительно все, что тебя интересует в нашей семье? Дешевые картины?!

— Нет, — сделав еще один шаг назад, колко взглянула на ухмыляющегося мужчину. — Еще меня заинтересовало дорогое вино из погреба твоего папы и бесценный рецепт кекса из коллекции твоей мамы!

— Аня! — Филипп рассмеялся так неожиданно, что я дернулась и сделала еще один шаг. — Да не бойся ты! Это я так… проверить хотел. Скажем так, сделать пробный мазок новой краской…

— Знаешь что, — разозлилась я и, решив показать, что не лыком шита, кивнула на руку, которую он ко мне протянул: — У тебя не подходящие кисти, маэстро!

Филипп захохотал громче прежнего, а я сделала еще один шаг назад, развернулась, и… едва не столкнулась в дверях с Никитой.

Оттолкнувшись от косяка, он подошел ко мне, взял за руку и медленно повел меня мимо замолчавшего Филиппа и вдоль галереи картин. Позволяя наконец-то рассмотреть мужчин и женщин в восточных одеждах — странных, колоритных, чуждых и чем-то притягательных.

— Все люди, которых ты видела — в той или иной степени наши родственники. И как ты теперь понимаешь, восточные корни у меня более сильные, чем ты думала раньше.

Я оглянулась на те картины, которые мы уже прошли, машинально отметила, что Филипп нас незаметно покинул, и с интересом взглянула на мужчину, который вел меня дальше.

— А это Шейх Мехметбен Мухамед, — Никита остановился у предпоследней картины с изображением красивого черноволосого мужчины с усами и модной ныне бородкой. — Тот самый пра-пра-пра-пра-пра-пра-дед, с которого начался наш род. Времена иные. Теперь о том, что у меня есть восточные корни, приходится приводить доказательства. Но что говорить, если и фамилия изменилась.