Накрыв лицо руками, она надрывно всхлипнула. Злые, беспомощные слезы катились из глаз, размазывались по лицу. Лед, спокойный и холодный, впитывал боль и отчаянье, и Лизе не хотелось подниматься на ноги. Она ощутила, как рядом на колени опустился Макс. Он обнял ее, подставил плечо, в которое она тут же уткнулась.

Она не слышала тишину, воцарившуюся над катком. Эта черная лента на портрете, эти воспоминания, этот лед…

Макс поднял ее на ноги и подвел к бортику. Тренировка для них закончилась раньше положенного, но упрекать Лизу за это никто не собирался. Миронов, опустив голову и уперев руки в бортик, стоял на своем привычном месте, Полина, Антон, Соня и Костя, словно застывшие восковые фигурки, смотрели вслед отдаляющейся от катка паре. Первым опомнился тренер. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться в том, что Лиза и Макс ушли, он и так это знал. Но он так же отлично знал, что вечером они вернутся. Вернутся, чтобы доказать всем и, прежде всего, самим себе, что они готовы бороться.

Сквозь окно в кабинете Женя наблюдал за дворником, вяло очищающим стоянку от превратившегося в грязную жижу снега. Лопатой щуплый таджик работал умело, но неохотно. В этом Женя вполне его понимал: вряд ли хлюпкое месиво под ногами могло доставить кому-либо удовольствие. Дворник прислонил лопату к забору и закурил, решив, что пятиминутный перерыв никак не повлияет на исход дела. Рядом на диване, подложив под голову свернутый плед, устроилась Ксюша. Она болтала о чем-то несущественном, и Женя почти ее не слушал, только время от времени вставлял короткие реплики и многозначительно мычал. В конце концов ей это надоело, и она, замолчав, уткнулась в телефон. Женя знал, что она не обиделась, но все равно почувствовал легкий укор совести. И все же разговаривать ему не хотелось. На катке он, словно матерый вожак стаи, старался настроить ребят на рабочий лад, не показывать, насколько самому ему тяжело, однако тут, наедине с Ксюшей, изображать что-либо не имело смысла.

Вчера состоялись похороны. Ни он, ни Ксения на траурной церемонии не присутствовали, в последний путь Иру провожали только самые близкие люди. Вот, вроде бы, всего несколько дней назад она, опаздывая на тренировку, поздоровалась с ним, приветливо улыбнувшись на бегу, а что теперь? Теперь ничего. Какие-то ничтожные минуты, мгновения. Трудно поверить в то, что все это происходит по-настоящему, здесь и сейчас, и все же от реальности скрыться невозможно.

Женя бросил взгляд на жену. Не обращая на него внимания, она ковырялась в мобильнике, подрыгивая ногой. Ее присутствие успокаивало, хотя порой она превращалась в невыносимую гарпию и доводила его почти до белого каления. До вчерашнего дня они практически не разговаривали. Ксеня до такой степени разозлилась за то, что он только сейчас рассказал ей про Егора и Элину, что ему пришлось раз десять назвать себя дураком. Вначале она кричала, потом, в запале, с такой силой грохнула по столу ладонью, что кружка, стоявшая на краю, скатилась на пол подстреленным зайцем.