- Ты представляешь, чего я успела надумать?! – сверкая потемневшими глазами, никак не успокаивалась она. Волосы рассыпались по плечам, щеки пылали от гнева.

- Так не надо было надумывать! – гаркнул Женя, прежде чем успел сообразить, что позиция покаянного согласия оказалась бы куда более действенной. Однако после этих слов остановить разъяренную беременную женщину не смог бы даже дипломированный миротворец.

К вечеру Ксюша немного оттаяла и снизошла до сухого «спокойной ночи», правда в постели демонстративно отодвинулась и повернулась к нему спиной. Женя чувствовал за собой вину. Он попытался представить себя на месте жены и вынужден был признать, что она вполне имеет право на него сердиться. Первое, что сделал он на следующее утро - обнял ее и попросил прощения. Искренне и осмысленно.

До вечерней тренировки оставались считанные минуты. На что-то дельное времени уже не было, и Миронов вернулся к созерцанию серого осеннего пейзажа. На стоянку, нарушая уединение скребущего лопатой дворника, въехала машина и остановилась как раз напротив окна, возле входа в школу. Автомобиль показался Жене подозрительно знакомым, и он, стараясь убедиться в своей правоте, пригляделся. Стоило ему приметить два ярких пятна за задним стеклом, как у него не осталось сомнений, - на парковке стоит Мерседес Егора. Эти декоративные подушки давным-давно болтались в машине, хотя никакого проку от них не было. Из салона со стороны пассажира выпорхнула женщина. Она захлопнула за собой дверцу и всего на секунду повернулась лицом к окну, но этого оказалось достаточно, чтобы Женя узнал в ней Элину. Ветер трепал ее волосы и шелковый шарфик на шее, рукой она придерживала расстегнутое пальто. Помахав водителю, Лина торопливо пошла к школе. Потом обернулась и оказалась в объятьях Егора. Женя услышал ее громкий смех и сжал кулаки.

- Зараза, - процедил он сквозь стиснутые зубы.

Ксюша соскользнула с дивана и подошла к мужу. Встала рядом. Мужчина и женщина на парковке целовались, не замечая ни скрежета лопаты по асфальту, ни посыпавшего с неба мокрого снега.

- Ты не вправе решать за него, - промолвила Ксения, не сводя с пары взгляда.

- Она опять поиграется с ним, этим все и закончится.

- Ты не вправе решать за Егора, - повторила Ксюша, а потом развернулась и вышла из кабинета.

Только оказавшись на улице, Макс облегченно выдохнул. На угрюмого Миронова, который всю тренировку был будто сам не свой, внимания он не обращал. Его волновала Лиза. Выглядела она спокойной, в движениях чувствовалась уверенность, и все же он боялся, что она снова сорвется. Не сорвалась. Глаза блестели решимостью, пусть даже взгляд все еще оставался потухшим. Кататься ей было тяжело, ушибы давали о себе знать при каждом резком движении, но она и слышать не хотела о том, чтобы уйти с середины тренировки. Ее твердое «нет», сказанное негромко, но безапелляционно, развеяло все сомнения. Укол обезболивающего помог справиться с болью, все остальное она оставила за пределами катка. В том числе и ненужные мысли.