– Андрей Гаврилович! Пожалуйста, проходите.

Мужик засеменил к нам, выбросил «бычок», открыл дверь и покорно уселся на заднее сиденье. Видимо, ему стоило больших трудов унять дрожь в коленках.

– Андрей Гаврилович, – как можно любезнее начала я, развернувшись всем корпусом к нему, – вы не волнуйтесь, у нас к вам пока никаких претензий нет. Было совершено убийство, и поэтому вы должны помочь следствию.

– А что, я завсегда готов помогать следствию, – испуганно произнес Симаков.

– Тогда постарайтесь вспомнить, по какому маршруту вы отвезли поздно ночью третьего ноября высокого симпатичного мужчину с детьми – мальчиком лет девяти и девочкой-подростком. Желательно было бы вспомнить все в мельчайших подробностях. Может быть, даже какие-то обрывки разговора.

– А чего? Кидмепинг что ли? – решил он уточнить, поеживаясь.

– Нет, к счастью для вас, это не киднепинг, но все равно есть убитые, – решила не вдаваться в подробности, – давайте, постарайтесь все подробненько изложить. И мы вас отпустим.

Симаков согласно кивнул, моргнул пару раз, потом вдруг зажмурился и замер. Я даже подумала, что ему стало плохо, поглядела на Маргошу, чтобы узнать, что она думает по этому поводу, и чуть сама не потеряла сознание от страха.

Рядом со мной сидело нечто, больше всего напоминавшее видение из ночного кошмара. Злобно оскаленные в кривой ухмылке зубы, глаза навыкате поверх съехавших на нос очков, грозно буравящие несчастного таксиста, дополняло тяжелое прерывистое сопение – словно монстр готовился прыгнуть на жертву и задушить ее. Дубленка на злобном чудище распахнулась, открывая туго затянутую милицейской рубашкой побагровевшую шею, а грудь вместе с галстуком напряженно вздымалась.

С трудом узнав в этом монстре свою подругу, я забеспокоилась, как бы Маргошу не хватил апоплексический удар, и ткнула изо всех сил ее в бок. Та, словно очнувшись, вздрогнула и оторопело взглянула на меня. Показав ей кулак, я потрогала рукой сидящего в забытьи Симакова.