– Остановись, Гвен, – сказал Лоуренс.

– Нет. Я не остановлюсь. Ни ради тебя. Ни ради Верити. Хозяйка я здесь или нет? Мне осточертело, что твоя сестра без конца сует нос в мои дела. Пора ей вернуться к мужу.

Лоуренс попытался обнять ее за плечи, но Гвен в гневе отмахнулась от него.

– Ну ладно, дорогая. Сегодня мой день рождения.

– Мама, я не хочу, чтобы тетя Верити уезжала! – запротестовал Хью.

Гвен посмотрела на стол, накрытый для четверых, где на накрахмаленной дамастовой скатерти был выставлен лучший фарфор и разложены серебряные столовые приборы. Она подавила в себе злость.

– Хорошо, дорогой. Мама и папа обсудят это позже. Давайте пить чай.

Времена, когда шампанское лилось рекой, остались в прошлом. Когда аппу принес фруктовый торт на серебряном подносе, запивали его только чаем. А подарки, которые раньше громоздились горой почти до потолка, теперь составляли лишь небольшую кучку.

– Давайте обойдемся без поисков, – сказал Лоуренс.

– Ну уж нет, – возразила Верити.

Гвен вздохнула. Если Верити хотела, значит так тому и быть. Она подошла к буфету, порылась в разных праздничных принадлежностях и нашла полоску плотной черной ткани, которой завязала Лоуренсу глаза.

– Теперь покрути папу три раза, – распорядился Хью.

Идея состояла в том, что груда подарков волшебным образом исчезает и Лоуренс ищет их вслепую, если хочет развернуть хотя бы один.

Именинник стал бродить по комнате, натыкаясь на вещи, чем вызывал взрывы хохота у Хью. Лоуренс стоял на четвереньках и ощупывал ладонью пол около двери, когда они услышали стук каблуков. И замерли.

– Ну, скажу честно, я надеялась, что вы обрадуетесь встрече, но падать ниц – это уж чересчур. Не думала, что доживу до этого дня.

Лоуренс сорвал с глаз повязку и встал, приглаживая волосы:

– Кристина!

– Она самая.

– Но мы тебя не ждали раньше следующей недели, – сказала Гвен.