Мужчина все-таки добрался до спальни Марьяши, включил свет и увидел зарёванную, всклоченную дочь, с горящими безумием глазами. — Ну и что случилось? — голос Виктора сразу стал серьезным. — Где Женька?

— Нет больше Женька, — Марья поймала себя на том, что слова дались подозрительно легко. — Он мне изменил.

Отец даже не изменился в лице, услышав это признание, только взгляд его потеплел, наполнился сочувствием.

— Ну тише, тише… — проворковал он и притянул девушку к груди. — Со всеми бывает, не ты первая, не ты последняя.

— Хочешь сказать, что это нормально? — Марьяна разгневанно вырвалась из объятий отца.

— Хочу сказать, что это ожидаемо, — тяжело вздохнул мужчина. — Марья, доченька, ну подумай сама — ему всего девятнадцать лет. Я все удивлялся, как надолго его хватило. Это де какую ношу он на себя взвалил — работа, ответственность за семью, серьёзные отношения. А Женька ведь молод, он жизни толком не видел, ему еще гулять и гулять. Ну не надо снова плакать, надо просто пережить.

— Ты прав, пап, ты ужасно прав, — только и смогла пробормотать Марьюшка, ибо отец озвучил ее тайные мысли. — Я ведь и сама понимала, что это все ненадолго, только зачем-то позволил себе поверить в сказку.

Марька вновь залилась слезами.

— Иди сюда, маленькая, поплачь, легче станет, — Виктор изо всех сил прижал дочь к себе. — Жизнь вообще — жестокая штука, таких разочарований еще будет немало. Не надо так убиваться…

Рядом с отцом отчего-то полегчало, боль не ушла, но стала терпимой, Марьяна могла говорить о ней, могла плакать без надрыва, могла спокойно дышать.

— Пап, ну почему так плохо-то, пап? — бормотала девушка. — Ну, когда же станет легче? Это вообще когда-нибудь пройдет?!

— Пройдет, — утешал дочку Виктор. — С каждым днем тебя будет отпускать все больше и больше, опомниться не успеешь, как забудешь все это, на Женьку своего смотреть спокойно сможешь, даже благодарна ему будешь за урок. Пройдет, Марьюшка, все пройдет, в молодости такое легче забывается.

Давай-ка ты вставай и иди умывайся, будем ужинать. Не ела ничего целый день?

Марья только кивнула.

— Нельзя так, — пожурил отец, — тебе силы нужны. Сейчас я приготовлю, а ты съешь сколько можешь, договорились?

Было даже забавно наблюдать как неловко, но старательно взрослый мужчина колдует возле плиты.

«Похоже руки из задницы — это у нас семейное», — подумала Марьюшка с невесёлой усмешкой.

В конце концов отец приготовил-таки пюре, пожарил пару котлет и стал кормить дочь с ложечки, словно малое дитя.

— Давай, Марьяша, ложечку за папу, — уговаривал он. — Вот и молодец! В детстве тебя не кормил, так хоть сейчас немного исправлюсь.