— Да, не скрою. И за что же вам заплатили такую сумму? Ведь мне казалось, душу вы давно продали, что у вас осталось ценного, если не секрет?

— Да всё то же, мадемуазель. То, что уже продано. Я ее просто перезаложил под новые проценты, — загадочно ответил маркиз, хотя Меллиса не ошибалась, понимая, что речь идет о его тайной службе.

37(4)

— И кто же платит такие деньги за столь неверный товар? — шутя, уточнила она.

Маркиз повёл бровью:

— Да всё тот же, кто в нём заинтересован. Кому души нужны, тот их и скупает. Даже с переплатой, представьте себе.

— Ваша ирония хороша в устах честного человека. А для вас…

— Для защиты хороши многие средства, графиня. Слово я ставлю всё-таки на первое место. Перед шпагой.

— Я уже успела это узнать. Это оттого, маркиз, что вы всё-таки не военный!

— Целиком признаю, что "всё-таки" вы правы.

— Скажите, — вдруг спросила Меллиса после недолгой паузы, — почему вы никогда не брали денег у Соржюса? Ведь маркиз был несметно богат и предлагал вам дружескую помощь.

— Откуда вы знаете? — резко спросил Валлюр. — Впрочем, да, так и было.

— Никогда-никогда? — настаивала Меллиса. — Почему?

— Боюсь, вам не понять этого. Это вопрос чести. — Смягчив свой категоричный тон, Валлюр пояснил: — Отчего же, я иногда позволял Эжену платить за наши обеды.

— И только?

— Достаточно, по-моему. Я нищий, но не настолько, чтобы взять кроме жизни еще и деньги у своей жертвы.

— Я предпочитаю наоборот, только деньги, — буркнула Меллиса, не подумав, какие расспросы это высказывание может повлечь за собой. Но маркиз не придал ему большого значения.

— Значит, вы тоже понимаете, что всё сразу — это немного слишком, — холодно констатировал он. — Вижу и вам не чужд собственный кодекс чести. Рад за вас.

— Значит, вы знали заранее, чем кончится ваша дружба? — настаивала она.