Но ревность меняет мир в глазах ревнивца, делает его зеркальным. Кажется, видно одно и то же, но там, в глубине левое и правое поменялись местами, изображение может двоиться, расплываться, а главное – оно неуловимо, недосягаемо. Протягиваешь руку и ощущаешь холодное стекло.

Конрадо чувствовал себя измученным и опустошённым. И тут ещё эта история с исчезновением Лаис на целый день. Конрадо стиснул зубы и решил молчать, будто и не было этого странного происшествия. Но вечером в ресторане к Лаис подошёл какой-то культурист лет двадцати, и они любезничали на виду у всех.

Конрадо не задал жене ни единого вопроса. Молча, доехали до дома, молча, улеглись в постель, и Конрадо сразу же притворился спящим. Но Лаис не гасила свой ночник, ворочалась, потом села и тихо спросила:

– Конрадо, в чём дело? Я же знаю – ты не спишь. Что всё это значит? Ты демонстрируешь мне своё недовольство, а в чём оно заключается, объяснить не хочешь. Я тебя обидела?

– Да. – Конрадо резко встал с кровати. – Сегодня в ресторане ты пошла в уборную, но задержалась в проходе, чтобы побеседовать с каким-то убогим хлыщом. Интересно, о чём вы разговаривали? Строили планы по поводу ещё одной прогулки в горах? Я слышал, как он восхищался твоим загаром. Интересно, а когда вы договорились о первом свидании? В день выдачи премии? Правильно? Я угадал? Ну, конечно, угадал, я ведь видел, как вы шушукались…

– Я не буду оправдываться, Конрадо, – тихо сказала Лаис.

Она сидела, прижав ладонь к губам, опустив плечи. Такая любимая, такая желанная! Но Конрадо ничего не мог поделать с собой, со своим гневом. Он вышел из спальни в кабинет.

– Господи, неужели за двадцать пять лет нашей совместной жизни ты не узнал, не понял меня? – донёсся до него голос жены. – Ведь это же катастрофа. О ком ты говоришь? Об этом мальчишке… ты упрекаешь меня в том, что я любезничаю и прячусь по углам со служащим моего клуба… Бред! Мне не нужно удаляться в горы, чтобы увидеть его… Конрадо, будь благоразумным. Всё это, ей-богу, просто смешно… так смешно, что я даже не могу на тебя обидеться… иди сюда…

Конрадо стал на пороге спальни. Прекрасные, тёмные, с ослепительно белыми белками, с необычным разрезом глаза Лаис смотрели на него с удивлением и печалью. Конрадо бросился к жене:

– Прости меня! Это ревность, ревность… я ни разу не усомнился в твоей порядочности, моя любимая! Я не прав, Лаис, я совсем потерял голову…

Конрадо положил голову на колени жены, и она стала нежно гладить седеющие густые волосы.

Одно из свойств характера Мерседес было поистине удивительным. Но ещё более удивительным было то, что именно на это свойство, как на краеугольный камень, опирались все другие. Свойство это заключалось в совершенно искреннем умении испытывать симпатию, и даже привязанность к богатым людям. Более того – испытывать любовь. С каждым часом её привязанность к Дугласу возрастала, а на горном курорте в Пиренеях под мягким, бесшумно падающим снегом эта привязанность расцвела, как роза под солнцем.